Новости о мирном персидском атоме. Ч II
Что же предопределило решение Москвы? По моему мнению, речь в данном случае идет не просто о российско-иранских отношениях. «Восприниматься в мире как надежный поставщик высоких технологий» – вот что имеет первостепенное значение для России. Ведь у России нет больших возможностей поставлять современное оборудование, за исключением, может быть, космоса, каких-то видов вооружений и мирного атома. И поэтому Бушер для них – это возможность продемонстрировать, что если они приняли на себя обязательства, то они от них легко не отказываются.
Остается, правда, другой вопрос: что значит «они»? Иными словами, существует ли в российском руководстве консенсус по иранскому вопросу? Начиная с главы государства и главы правительства?
Что касается Путина и Медведева, то это два разных человека с разными обязанностями – президента и премьер-министра – и, безусловно, между ними есть какие-то разногласия, причем некоторые определяются просто тем, что один отвечает за внешнюю политику, а другой отвечает за бюджет. И это одна из его забот – получить деньги от Ирана за Бушер и другие проекты. Но я не вижу признаков того, что в России – серьезный, большой конфликт между президентом и премьером по поводу Ирана. Хочу напомнить, что именно премьер-министр Путин сказал, что Россия не будет поставлять Ирану ракеты С-300. Это был не министр иностранных дел Лавров, это был не президент Медведев, это был премьер-министр Путин.
Не так-то легко представить себе сегодня, что строительство Бушерской АЭС началось еще в 1975 году. Ираном правил тогда Мохаммед Реза Пехлеви – как казалось, железной рукой. А в далекой Франции проживал Рухолла Мусави Хомейни – как казалось, без всякой надежды вернуться на родину. До Исламской революции оставалось пять лет. Бегство монарха, триумф опального аятоллы, захват американского посольства, война с Ираком – все это было еще впереди.
А вот стремление вновь сделать Иран великой державой в те времена уже существовало.
Равно как и сознание того обстоятельства, что ключ к могуществу в двадцатом веке – энергетика. И, в частности, – ядерная.
Первую иранскую АЭС юго-восточнее порта Бушер, что на берегу Персидского залива, начали строить еще при шахе Мохаммеде Резе Пехлеви, в далекие семидесятые, когда бурными темпами шла модернизация страны. За дело взялся западногерманский концерн Kraftwerk Union – совместное предприятие Siemens и AEG Telefunke. По договору компания должна была получить около $4–6 млрд. Но через несколько лет грянула Исламская революция. ФРГ присоединилась к общемировым санкциям против режима Хомейни и проект свернули.
Остов станции ржавел посреди пустыни аж до 1992 года, когда правительства России и Ирана подписали соглашение о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии. Тогда же было решено, что продолжить бушерский долгострой должна будет Россия – в 1995 году был подписан контракт на строительство первого энергоблока. К работам были привлечены российские специалисты «Атомэнергопроекта», РНЦ «Курчатовский институт», с заводов «Электросила», «ЗИО Подольск», «Белгородский машиностроительный завод» и т.п. В общей сложности российская сторона прислала в Бушер около 3200 человек.
Срок на строительство был отведен солидный – до 2007 года. Однако уложиться в него не удалось. Виной тому оказалась не только хроническая несовместимость старого немецкого оборудования с новым российским. И не только проблемы с финансированием, возникшие у иранской стороны ближе к завершению проекта, а также необходимость искать новых иностранных поставщиков определенных деталей и материалов, когда старые вдруг отказались от сотрудничества.
Когда обострился иранский «ядерный вопрос», бушерская стройка превратилась в важный козырь в политических играх. Россия использовала АЭС в Бушере к месту и не к месту: и Америке пригрозить, и на Иран надавить, как только от него что-то понадобится. Затягивание строительства было ей на руку. Иранцы – не дураки, и российскую игру быстро разгадали. Но иранское правительство уже не могло пойти на попятный: слишком велики были финансовые вложения и политические поблажки, оказанные России. Лидерам страны оставалось лишь сохранять хорошую мину при плохой игре.
