Ответа на главный вопрос экономики нет. ЧI
Речь пойдет о давно обещанном нами сравнительном блиц-анализе теории Джона Мэйнарда Кейнса и австрийской экономической школы. Сюжет не претендует на глубину и на стопроцентную научную корректность, а сочинить его нам помог известный российский эксперт А. Михайлов.
Рано или поздно наступает момент, когда у профильных гуру спрашивают: «В чем причина экономических кризисов?». Если не ошибаюсь, более четверти тысячелетия универсальный ответ на этот вопрос так и не сформулирован. Задокументировано поведение всех индикаторов на разных стадиях экономического цикла, установлено множество взаимосвязей между ними и закономерностей их поведения. Но главный вопрос остается нерешенным — почему кризисы цикличны, почему развитие не плавное, а волнообразное.
Нерешенность этого вопроса делит экономическую науку на разные течения, которые обыкновенно дают прямо противоположные рецепты выхода из кризисов. И политики, которым приходится руководить странами во время катаклизмов, вынуждены «на слово» поверить в одну из теорий и следовать ее рецептам, что бы ни происходило.
Такова ситуация и сегодня. Де-факто Барак Обама и ФРС США борются с кризисом, используя кейнсианские рецепты, а республиканцы исходят из неоклассики и монетаризма. Эти теории предлагают совершенно противоположные методы борьбы с кризисом, что и стало основой лобового столкновения республиканцев и демократов в конгрессе по вопросу повышения размера госдолга США.
Именно это и стало главной причиной нынешней попыткой блиц-препарации главных теорий экономического кризиса на фоне реальных катаклизмов, происходивших ранее и вынуждавших иных умников менять свои взгляды и теории.
Известно, что природу познать до конца невозможно. Когда физики на излете 19-го века сочли, что все законы изучены и объяснены, вдруг из малоизвестного фактора постоянства скорости света выросла теория относительности, перевернувшая всю известную классическую физику. Потом пришло время квантовой теории, которую до конца не принял даже великий Эйнштейн. Пришлось противоречащим друг другу теориям сосуществовать сегодня вместе. Они не объединены в одну. Применимость их зависит от условий (микромир, обычные или релятивистские скорости).
Нечто подобное и с экономической наукой. Казалось бы, экономисты сошлись на том, что изучили законы своей науки, вдруг случается нечто, опровергающие постулаты и заставляющее начисто переписывать теории.
В этом контексте физикам легче – теорию они вольны подтверждать или опровергать экспериментами. В экономике все случается единоджы. Каждый опыт уникален.
Вначале, на заре капитализма циклических кризисов не было. Соответственно, классики даже не представляли себе такой проблемы. После появления первых повторявшихся катаклизмов их просто отрицали. Классик научного коммунизма первым признал цикличность кризисов и попытался описать закономерности их воспроизводства. Но природа подшутила над классиком: эти закономерности в корне отличались от описанной в первом томе «Капитала» трудовой теории стоимости и теории прибавочной стоимости как основы эксплуатации людей. Отличия дали повод считать наличие противоречия между I и III томами «Капитала». Труд классика не был завершен из-за неразвитости математического аппарата и абстрактной науки. Карл Маркс не смог, по существу, найти то, что искал, — объяснение кризисов.
Его последователи пошли по примитивному пути объяснения кризисов перепроизводства как кризисов недопотребления пролетариата, который грабят капиталисты. Неважно, что тут налицо нарушения логики; главное, что политически это казалось им очень правильным.
III том «Капитала» поэтому редко кто читает, ограничиваясь политвыводами из I тома. Марксизм застыл на уровне середины XIX века и, натурально, обанкротился, перестав эволюционировать. Однако зародил интерес к вопросу периодических кризисов в среде лояльных к существующим реалиям экономистов.
Вначале пытались пояснить циклические кризисы неурожаями в сельском хозяйстве. Но быстро выяснилось, что это именно локальный кризис: неурожаи не могут объяснить кризисы в промышленности логически и не совпадают с ними исторически.
От бессилия возникли самые невероятные теории — от пятен на Солнце до все той же попытки объяснения каждого кризиса своими собственными уникальными причинами.
Самое забавное, что эта последняя теория жива до сих пор. И современнейший учебник макроэкономики, одним из авторов которого является нынешний глава ФРС США Бернанки, явно отдает предпочтение попыткам объяснить циклические экономические кризисы скоплением уникальных причин под каждый кризис.
Выход из явного логического парадокса решается примерно так: эти уникальные причины сами становятся циклическими. Например, цикл научных открытий и внедрения изобретений, изменяющих уровень производительности труда. Т. е. авторы явно пытаются объяснить экономический цикл со стороны предложения, с помощью т. н. «шоков производительности».
Однако из логического парадокса эти теории не вышли: научно-технологические циклы совершенно не совпадают с экономическими. Отсюда появились другие интересные сами по себе теории, например теория больших (70-летних) циклов Н. Кондратьева, которые как раз подтверждались исторически. Беда только в том, что они по-прежнему не могли объяснить причину периодичности текущих экономических кризисов... Ответа на главный вопрос экономики не было.
На фоне послевоенного бума 20-х годов XX века принято было отрицать цикличность вообще. Считалось, что она осталась позади, что это было явление неразвитого капитализма. Все законы экономики казались открытыми и понятными. Аккурат до кризиса 1929 года. А когда показалось, что нижняя его точка пройдена, он грянул с новой силой, и экономика покатилась быстро вниз...
