Экономика Китая де-юре вторая в мире. ЧII
Уроки и опыт «экономического чуда» Поднебесной.
Почему экономическая либерализация сработала в Центральной Европе и не сработала в 1980-е годы в Латинской Америке, а в 1990-е - в Африке? Потому что в Центральной Европе для роста не хватало именно либерализации, тогда как критическим отсутствующим компонентом в Африке и Латинской Америке была вовсе не либерализация, а работоспособные госинституты.
Другими словами, реформы, которые требуются для ускорения роста, в разных странах различны, а могут быть и прямо противоположными. Инженерия экономического роста - как приготовление кулинарного шедевра: все ингредиенты должны быть в правильных пропорциях, если чего-то не хватает или что-то в избытке, спусковой механизм роста не сработает, экономического чуда не случится.
Для быстрого экономического роста требуются и материальная инфраструктура, и человеческий капитал, и равномерное распределение земли в аграрных странах, и сильные государственные институты, и экономические стимулы. Если одного из условий не хватает, если в одно и то же время в одном и том же месте не сходятся все необходимые факторы роста, чуда не произойдет.
Профильные гуру говорят о «критических ограничениях» на рост, которые для каждой страны разные. Иногда не хватает рыночной либерализации, иногда - сильных государственных институтов, а иногда - человеческого капитала.
Рыночные реформы 1980-х годов в Китае привели к ускорению экономического роста с 5% в среднем в 1949–1979 годах до 10% в период с 1980 до 2010 года, потому что после победы в гражданской войне в 1949 году Компартия сформировала эффективное правительство, которого в Китае не было как минимум с середины XIX века - ни при императорах, ни при Гоминьдане. Эти институты создала только Компартия - часто авторитарными методами, но создала, - взяв под контроль всю национальную территорию, прекратив внутренние войны и распри, снизив преступность до одного из самых низких уровней в мире. Впервые в истории Китая власть дошла до каждой деревни и до каждого крестьянина, так как КПК опиралась на сеть сельских ячеек и могла росчерком пера в центре менять направление движения огромной страны - такая властная вертикаль не снилась не то что Путину, но даже и Цинь Шихуанди.
В XIX веке центральное правительство Китая не могло собрать налоги в объеме более 3% ВВП, для сравнения: в Японии сразу же после революции Мэйдзи собирали 12% ВВП. При Гоминьдане налоговые сборы возросли, но незначительно, и составляли не более 5%: центральное правительство тогда не могло сыграть заметную роль в экономике, даже если бы захотело - у него просто не было денег, государственные инвестиции в инфраструктуру в тот период вообще отсутствовали. Центральное коммунистическое правительство Китая начало с доходов, эквивалентных 5% ВВП в 1950-х годах, а оставило государственную казну команде реформаторов во главе с Дэн Сяопином в 1978 году с доходами 20% ВВП.
Уровень преступности в Китае к 1970-м годам упал до одного из самых низких в мире показателей, теневая экономика была сведена на нет, коррупция оценивалась Transparency International даже в 1985 году как самая низкая в развивающемся мире. В период правления Мао в ходе «очевидно величайшего эксперимента в массовом образовании в мировой истории» грамотность взрослого населения выросла с 28% в 1949 году до 65% к концу 1970-х (в Индии, для сравнения, только до 41%).
То есть в Китае конца 1970-х было все, что нужно для экономического роста, кроме экономической либерализации, которую, к слову сказать, провести намного легче, чем создать сильные институты. В этом отношении Китай был похож и на страны Восточной Европы, и на страны бывшего Советского Союза, где и человеческий капитал, и институты, доставшиеся в наследство от коммунистической системы, были, что называется, на уровне.
Конечно, и такая относительно несложная задача, как экономическая либерализация (отмена ограничений), требовала искусной координации. СССР был в аналогичном положении в конце 1980-х годов. Да, советская плановая система к тому времени утратила экономический и социальный динамизм, темпы роста в 1960-1980-е годы падали, продолжительность жизни перестала расти, а уровень преступности постепенно повышался, но госинституты были еще эффективны, а человеческий капитал - на уровне развитых стран, а не развивающихся. Нужные предпосылки для ускорения роста были налицо. Казалось, если добавить немного экономической либерализации, то можно воспроизвести китайский успех. Однако рыночные реформы в СССР, а потом и в России привели не к ускорению роста, а к трансформационному спаду, продолжавшемуся без малого десять лет.
Секрет китайского успеха состоит в том, что экономическая либерализация там не сопровождалась разрушением госинститутов, как это произошло в большинстве стран бывшего СССР. Бесценное наследие «великого кормчего» в виде способности государства проводить в жизнь свои законы и предписания в Китае не растранжирили, как у нас, а сохранили: несмотря на рост доходного неравенства и преступности в ходе экономической либерализации, институциональный потенциал китайского государства остается на уровне, недосягаемом для большинства стран мира.
Наша экономическая либерализация в Украине и СНГ, к сожалению, сопровождалась подрывом государственных институтов: доля госрасходов в ВВП резко снизилась, эффективность расходования средств упала, так как коррупция возросла. Снижение доли госдоходов и госрасходов в ВВП практически везде сопровождалось повышением удельного веса теневой экономики.
Сохранение сильного государства в переходный период, разумеется, не может быть абсолютной гарантией благоприятной динамики производства (нужны еще и другие условия, в частности эффективное расходование государственных средств). Однако резкое сокращение госрасходов - верный путь к коллапсу институтов и глубокому падению производства, сопровождающемуся углублением социального неравенства и макроэкономическим популизмом.
В отличие от нас Китай, по крайней мере до сих пор, преуспел в поддержании эффективных госинститутов. Да, уровень убийств в Китае в целом вырос с менее одного на сто тысяч человек в правление Мао до 2,4 в 2006 году. Рост в два-три раза сопоставим с динамикой уровня убийств в Украине - с семи-десяти в горбачевский период до более тридцати в 2002 году с последующим снижением до тринадцати в 2010-м, - однако, согласитесь, разница в уровне на порядок кое-что говорит о способности правительства добиваться исполнения законов.
Пара слов о возможности воспроизвести китайскую модель.
Сегодня доминирует представление, что именно демократические страны, гарантирующие права человека и свободное предпринимательство, такие как Мексика и Бразилия, Турция и Индия, станут следующими «драконами» и «тиграми» экономического роста, тогда как быстро растущие сегодня авторитарные страны, такие как Китай, Вьетнам или Иран, обречены на замедление роста в будущем и, возможно, даже на экономический спад.
Однако представьте, например, что дискуссия о том, где возникнут новые «экономические чудеса», происходит в 1960 году: одни ставят на более демократические, предпринимательские и рыночные Индию и Латинскую Америку, другие - на авторитарные, иногда даже коммунистические, страны Восточной Азии с масштабным государственным вмешательством и даже централизованным планированием… Теперь-то известно, кто оказался прав.
Опасность уникальной китайской модели грозит сегодня с другой стороны: если постепенно падавшая в ходе реформ эффективность госинститутов будет и далее снижаться, то Китай, видимо, превратится в «нормальную развивающуюся страну», такую как Россия или Украина, быстрый рост закончится, и вопрос об особой модели экономического развития отпадет сам собой.
Не скажу чтобы это сильно радовало.
