Крах банка: как это делалось раньше ЧII.
Какое-то время махинации оставались для акционеров тайной. Но в октябре 1875 года члены контрольного совета банка заподозрили неладное. Запросили европейских партнеров о реальной ценности акций Струсберга. Получив ответ, что на биржах Европы их цена равнялась нулю, члены совета провели внутреннюю ревизию. Результаты были ошеломляющими — в иностранном отделении не оказалось никакой документации. Вообще.
Сумма кредитов, выданных к тому времени Струсбергу, составила 8 117 757 рублей. Для сравнения: тогдашний рубль по покупательной способности был равен нынешним 20 долларам США.
10 октября 1875 года делегация правления банка экстренным поездом отправилась в Петербург, надеясь получить субсидии министерства финансов. Не помогло. И банк объявил о прекращении платежей по вкладам (около 14 млн. рублей).
К вечеру 12 октября взволновалась вся Москва, затем Петербург.
Под шумок свои сбережения с заблокированных счетов попытался снять городской голова и председатель правления банка Шумахер. Однако сослуживцы, не располагавшие столь мощным административным ресурсом, под угрозой скандала в прессе вынудили начальство отказаться от сих намерений.
13 октября 1875 года вкладчики обратились в Московский окружной суд с требованием начать процедуру банкротства. В тот же день контора банка была опечатана, на имущество членов совета наложен арест, большинство из них взято под стражу. Несмотря на прусское подданство, Струсберг попал в московскую долговую тюрьму — знаменитую «Яму».
Следствие, длившееся до весны 1876 года, сопровождалось бесчисленными скандалами. Струсберг обвинял московских банкиров в том, что еще до знакомства с ним они проводили убыточные операции, для покрытия которых стремились «урвать куски от будущих безусловно прибыльных предприятий» самого Струсберга.
Шумахер и Полянский сетовали, что, увы, ничего не смыслят в банковских операциях… Правда, наивность удивительным образом сочеталась с блокированием любых попыток контроля за деятельностью банка (акционеров просто не пускали на отчетные собрания).
Ландау через адвоката предложил следователю, который сам потерял в банке 20 тысяч рублей, вернуть все в обмен на прекращение дела. В итоге и следователя, и адвоката отстранили от процесса.
Первое заседание суда состоялось 29 мая 1876 года. В Екатерининской зале здания Сената в Кремле, где размещался Московский окружной суд, собралось более 2 тысяч вкладчиков, толпа журналистов. Однако заседание закрылось, едва успев начаться. Защитники во главе со знаменитым Федором Плевако придрались к «субъективному настрою специально подобранных присяжных».
Из-за судебных каникул процесс возобновился лишь в октябре. К этому времени главный обвиняемый Генри-Бетель Струсберг издал в Берлине свою 500-страничную биографию, наполненную рассуждениями о гениальности собственных проектов и недобрых чиновниках. Этой же линии делец придерживался на процессе. Тем не менее, присяжные согласились с доводами прокурора, признав Струсберга, Ландау и Полянского виновными в расхищении банковских средств, а Шумахера — в нерадении.
Иностранный подданный Струсберг был приговорен к вечной высылке из России. К тому времени в Пруссии на все имущество банкира был наложен арест, так что последние годы его жизни прошли в бедности. Полянского и Ландау отправили на год в ссылку. Шумахер отсидел под арестом месяц, но лишился поста городского головы.
Скандал вокруг московского Ссудного банка был увековечен в «Дневнике писателя» Ф.М. Достоевского, отметившего осенью 1876 года: «Приговор прав — и я преклоняюсь».
А вкладчики? Громким банкротством занялась созданная именным указом Александра II ликвидационная комиссия, выплатившая им 75% потерянных средств.
Не правда ли, очень знакомый сюжет, отчаянно напоминающий подобные скандалы в банковской сфере «на тэрэнах Украины»?
