Goldman Sachs: Великий американский пузыренадуватель

detroytred,
я так понимаю, что большой, кгм, кипиш, в Украине в краткосроке отменяется?

козак
Зависит от планов спонсоров "революционеров".

detroytred,
я так понимаю, что большой, кгм, кипиш, в Украине в краткосроке отменяется?

всё ещё висит в воздухе.
По сути, на данный момент только остановили стремительный рост.

Тем не менее - да, скорее всего отменяется.
Одна из сторон высказала свою позицию.
Ключевые слова прозвучали вчера: Путин -- "Но что для нас принципиально важно - чтобы украинская экономика была кредитоспособной" + дал понять Гаранту, что ему всё равно, что он, что оппо.

Грубо: уже все требуют от обеих местных сторон --- разбирайтесь, как хотите, но без роста "кипиша".
Точнее -- не как хотите, а с уступками со стороны нынешней власти.
Теперь уже дело техники -- идет банальный торг.

Но пороха много ... если вдруг спичка, то всё может быть уже иначе.
Потому что в торге аргументами остаются наличие баррикад и беркута.

Трудно быть богом, подумал Румата. Он сказал терпеливо:
- Вы не поймете меня. Я вам двадцать раз пытался объяснить, что я не
бог, - вы так и не поверили. И вы не поймете, почему я не могу помочь вам
оружием...
- У вас есть молнии?
- Я не могу дать вам молнии.
- Я уже слышал это двадцать раз, - сказал Арата. - Теперь я хочу
знать: почему?
- Я повторяю: вы не поймете.
- А вы попытайтесь.
- Что вы собираетесь делать с молниями?
- Я выжгу золоченую сволочь, как клопов, всех до одного, весь их
проклятый род до двенадцатого потомка. Я сотру с лица земли их крепости. Я
сожгу их армии и всех, кто будет защищать их и поддерживать. Можете не
беспокоиться - ваши молнии будут служить только добру, и когда на земле
останутся только освобожденные рабы и воцарится мир, я верну вам ваши
молнии и никогда больше не попрошу их.
Арата замолчал, тяжело дыша. Лицо его потемнело от прилившей крови.
Наверное, он уже видел охваченные пламенем герцогства и королевства, и
груды обгорелых тел среди развалин, и огромные армии победителей,
восторженно ревущих: "Свобода! Свобода!"
- Нет, - сказал Румата. - Я не дам вам молний. Это было бы ошибкой.
Постарайтесь поверить мне, я вижу дальше вас... (Арата слушал, уронив
голову на грудь.) - Румата стиснул пальцы. - Я приведу вам только один
довод. Он ничтожен по сравнению с главным, но зато вы поймете его. Вы
живучи, славный Арата, но вы тоже смертны; и если вы погибнете, если
молнии перейдут в другие руки, уже не такие чистые, как ваши, тогда даже
мне страшно подумать, чем это может кончиться...

Арата замолчал и снова потянулся за хлебом. Румата глядел на его
пальцы, лишенные ногтей. Ногти специальным приспособлением вырвал два года
тому назад лично дон Рэба. Ты еще не знаешь, подумал Румата. Ты еще тешишь
себя мыслью, что обречен на поражение только ты сам. Ты еще не знаешь, как
безнадежно само твое дело. Ты еще не знаешь, что враг не столько вне твоих
солдат, сколько внутри них. Ты еще, может быть, свалишь Орден, и волна
крестьянского бунта забросит тебя на Арканарский трон, ты сравняешь с
землей дворянские замки, утопишь баронов в проливе, и восставший народ
воздаст тебе все почести, как великому освободителю, и ты будешь добр и
мудр - единственный добрый и мудрый человек в твоем королевстве. И по
доброте ты станешь раздавать земли своим сподвижникам, а _н_а _ч_т_о
с_п_о_д_в_и_ж_н_и_к_а_м_ з_е_м_л_и_ б_е_з_ к_р_е_п_о_с_т_н_ы_х_? И
завертится колесо в обратную сторону. И хорошо еще будет, если ты успеешь
умереть своей смертью и не увидишь появления новых графов и баронов из
твоих вчерашних верных бойцов. Так уже бывало, мой славный Арата, и на
Земле и на твоей планете.

Братья мои, подумал Румата. Я ваш, мы
плоть от плоти вашей! С огромной силой он вдруг почувствовал, что никакой
он не бог, ограждающий в ладонях светлячков разума, а брат, помогающий
брату, сын, спасающий отца. "Я убью дона Рэбу". - "За что?" - "Он убивает
моих братьев". - "Он не ведает, что творит". - "Он убивает будущее". - "Он
не виноват, он сын своего века". - "То есть, он не знает, что он виноват?
Но мало ли чего он не знает? Я, я знаю, что он виноват". - "А что ты
сделаешь с отцом Цупиком? Отец Цупик многое бы дал, чтобы кто-нибудь убил
дона Рэбу. Молчишь? Многих придется убивать, не так ли?" - "Не знаю, может
быть и многих. Одного за другим. Всех, кто поднимет руку на будущее". -
"Это уже было. Травили ядом, бросали самодельные бомбы. И ничего не
менялось". - "Нет, менялось. Так создавалась стратегия революции". - "Тебе
не нужно создавать стратегию революции. Тебе ведь хочется просто убить". -
"Да, хочется". - "А ты умеешь?" - "Вчера я убил дону Окану. Я знал, что
убиваю, еще когда шел к ней с пером за ухом. И я жалею только, что убил
без пользы. Так что меня уже почти научили". - "А ведь это плохо. Это
опасно. Помнишь Сергея Кожина? А Джорджа Лэнни? А Сабину Крюгер?" Румата
провел ладонью по влажному лбу. Вот так думаешь, думаешь, думаешь - и в
конце концов выдумываешь порох...

Город постепенно оживал. На улице появились люди, голоса становились
все громче, слышался стук молотков и треск дерева - с крыш и стен сбивали
языческие изображения. Толстый лысый лавочник прокатил тележку с бочкой
пива - продавать на площади по два гроша за кружку. Горожане
приспосабливались. В подъезде напротив, ковыряя в носу, болтал с тощей
хозяйкой маленький шпион-телохранитель. Потом под окном поехали подводы,
нагруженные до второго этажа. Румата сначала не понял, что это за подводы,
а потом увидел синие и черные руки и ноги, торчащие из-под рогож, и
поспешно отошел к столу.
- Сущность человека, - неторопливо жуя, говорил Будах, - в
удивительной способности привыкать ко всему. Нет в природе ничего такого,
к чему бы человек не притерпелся. Ни лошадь, ни собака, ни мышь не
обладают таким свойством. Вероятно, бог, создавая человека, догадывался,
на какие муки его обрекает, и дал ему огромный запас сил и терпения.
Затруднительно сказать, хорошо это или плохо. Не будь у человека такого
терпения и выносливости, все добрые люди давно бы уже погибли, и на свете
остались бы злые и бездушные. С другой стороны привычка терпеть и
приспосабливаться превращает людей в бессловесных скотов, кои ничем, кроме
анатомии, от животных не отличаются и даже превосходят их в беззащитности.
И каждый новый день порождает новый ужас зла и насилия...
Румата поглядел на Киру. Она сидела напротив Будаха и слушала, не
отрываясь, подперев щеку кулачком. Глаза у нее были грустные: видно, ей
было очень жалко людей.
- Вероятно, вы правы, почтенный Будах, - сказал Румата. - Но возьмите
меня. Вот я - простой благородный дон (у Будаха высокий лоб пошел
морщинами, глаза удивленно и весело округлились), я безмерно люблю ученых
людей, это дворянство духа. И мне невдомек, почему вы, хранители и
единственные обладатели высокого знания, так безнадежно пассивны? Почему
вы безропотно даете себя презирать, бросать в тюрьмы, сжигать на кострах?
Почему вы отрываете смысл своей жизни - добывание знаний - от практических
потребностей жизни борьбы против зла?
Будах отодвинул от себя опустевшее блюдо из-под пирожков.
- Вы задаете странные вопросы, дон Румата, - сказал он. - Забавно,
что те же вопросы задавал мне благородный дон Гуг, постельничий нашего
герцога. Вы знакомы с ним? Я так и подумал... Борьба со злом! Но что есть
зло? Всякому вольно понимать это по-своему. Для нас, ученых, зло в
невежестве, но церковь учит, что невежество - благо, а все зло от знания.
Для землепашца зло - налоги и засухи, а для хлеботорговца засухи - добро.
Для рабов зло - это пьяный и жестокий хозяин, для ремесленника - алчный
ростовщик. Так что же есть зло, против которого надо бороться, дон Румата?
- Он грустно оглядел слушателей. - Зло неистребимо. Никакой человек не
способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою
собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других. И всегда
будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и
всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям
и ненависть к своему освободителю. И все потому, что раб гораздо лучше
понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего
освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя на месте господина,
но мало кто представляет себя на месте бескорыстного освободителя. Таковы
люди, дон Румата, и таков наш мир.
- Мир все время меняется, доктор Будах, - сказал Румата. - Мы знаем
время, когда королей не было...
- Мир не может меняться вечно, - возразил Будах, - ибо ничто не
вечно, даже перемены... Мы не знаем законов совершенства, но совершенство
рано или поздно достигается. Взгляните, например, как устроено наше
общество. Как радует глаз эта четкая, геометрически правильная система!
Внизу крестьяне и ремесленники, над ними дворянство, затем духовенство и,
наконец, король. Как все продумано, какая устойчивость, какой
гармонический порядок! Чему еще меняться в этом отточенном кристалле,
вышедшем из рук небесного ювелира? Нет зданий прочнее пирамидальных, это
вам скажет любой знающий архитектор. - Он поучающе поднял палец. - Зерно,
высыпаемое из мешка, не ложится ровным слоем, но образует так называемую
коническую пирамиду. Каждое зернышко цепляется за другое, стараясь не
скатиться вниз. Так же и человечество. Если оно хочет быть неким целым,
люди должны цепляться друг за друга, неизбежно образуя пирамиду.
- Неужели вы серьезно считаете этот мир совершенным? - удивился
Румата. - После встречи с доном Рэбой, после тюрьмы...
- Мой молодой друг, ну конечно же! Мне многое не нравится в мире,
многое я хотел бы видеть другим... Но что делать? В глазах высших сил
совершенство выглядит иначе, чем в моих. Какой смысл дереву сетовать, что
оно не может двигаться, хотя оно и радо было бы, наверное, бежать со всех
ног от топора дровосека.
- А что, если бы можно было изменить высшие предначертания?
- На это способны только высшие силы...
- Но все-таки, представьте себе, что вы бог...
Будах засмеялся.
- Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им!
- Ну, а если бы вы имели возможность посоветовать богу?
- У вас богатое воображение, - с удовольствием сказал Будах. - Это
хорошо. Вы грамотны? Прекрасно! Я бы с удовольствием позанимался с вами...
- Вы мне льстите... Но что же вы все-таки посоветовали бы
всемогущему? Что, по-вашему, следовало бы сделать всемогущему, чтобы вы
сказали: вот теперь мир добр и хорош?..
Будах, одобрительно улыбаясь, откинулся на спинку кресла и сложил
руки на животе. Кира жадно смотрела на него.
- Что ж, - сказал он, - извольте. Я сказал бы всемогущему:
"Создатель, я не знаю твоих планов, может быть, ты и не собираешься делать
людей добрыми и счастливыми. Захоти этого! Так просто этого достигнуть!
Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут
голод и нужда, а вместе с тем и все, что разделяет людей".
- И это все? - спросил Румата.
- Вам кажется, что этого мало?
Румата покачал головой.
- Бог ответил бы вам: "Не пойдет это на пользу людям. Ибо сильные
вашего мира отберут у слабых то, что я дал им, и слабые по-прежнему
останутся нищими".
- Я бы попросил бога оградить слабых, "Вразуми жестоких правителей",
сказал бы я.
- Жестокость есть сила. Утратив жестокость, правители потеряют силу,
и другие жестокие заменят их.
Будах перестал улыбаться.
- Накажи жестоких, - твердо сказал он, - чтобы неповадно было сильным
проявлять жестокость к слабым.
- Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг
никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место
займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придется карать всех, а я не
хочу этого.
- Тебе виднее, всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди
получили все и не отбирали друг у друга то, что ты дал им.
- И это не пойдет людям на пользу, - вздохнул Румата, - ибо когда
получат они все даром, без трудов, из рук моих, то забудут труд, потеряют
вкус к жизни и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду
впредь кормить и одевать вечно.
Не давай им всего сразу! - горячо сказал Будах. - Давай понемногу,
постепенно!
- Постепенно люди и сами возьмут все, что им понадобится.
Будах неловко засмеялся.
- Да, я вижу, это не так просто, - сказал он. - Я как-то не думал
раньше о таких вещах... Кажется, мы с вами перебрали все. Впрочем, - он
подался вперед, - есть еще одна возможность. Сделай так, чтобы больше
всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным
смыслом их жизни!
Да, это мы тоже намеревались попробовать, подумал Румата. Массовая
гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех
экваториальных спутниках...
- Я мог бы сделать и это, - сказал он. - Но стоит ли лишать
человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не
будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и
создать на его месте новое?
Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова
тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:
- Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более
совершенными... или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
- Сердце мое полно жалости, - медленно сказал Румата. - Я не могу
этого сделать.

Вброс с весёлым обсуждением
Американский след на Майдане - http://fritzmorgen.livejournal.com/658746.html

mortimer
Я удивлен ... красным буквам.

РЭволюционЭрам не хватает ума понять, что тот, кто с ними, не всегда за них.

Зато хватает глупости на - кто не с нами, тот против нас.

Почему?
Потому что они рЭволюционЭры ( т.е. наше дело правое ... и мы за ценой не постоим).

РЭволюционЭрам не хватает ума понять, что тот, кто с ними, не всегда за них.

Зато хватает глупости на - кто не с нами, тот против нас.

Почему?
Потому что они рЭволюционЭры ( т.е. наше дело правое ... и мы за ценой не постоим).

Ну это констатация очевидного. Белое -это белое, черное- это черное.
Не хватает ума, а хватает глупости. Но революции будут и дальше. Значит это кому-то нужно.
Естественное может быть безобразным, но это уже наши проблемы (нашего восприятия).

З.ы.Что Вы хотели этим постом сказать?