нате вспоминайте
О чем эта книга?
«Боевой клич матери-тигрицы» — книга о том, как воспитывают своих детей китаянки. Она отвечает на вопросы, почему китайские дети чтят и уважают родителей, учатся на отлично и достигают больших успехов. Книга не научный труд, а описание автором своей жизни, как она воспитывала детей, какие ошибки совершила, что сделала правильно. Автор книги — Эми Чуа — выпускница Гарварда, известный и состоявшийся учёный китайского происхождения.
Автор отмечает, что «китайская мать» понятие образное, не обязательно быть ею по национальности, главное — метод воспитания. Сами китаянки могут и не быть «китайскими матерями», потому что воспитывают по западной модели.
И как же воспитывают китайские матери-тигрицы?
Если американские родители хвалят детей по малейшему поводу, да и без повода, то китайские матери считают, что похвалу нужно заслужить. Зато на критику они не скупятся.
У них завышенные ожидания относительно будущего детей и высокое мнение об их умственных способностях.
Китайские матери ценят послушание превыше всего и всеми силами его добиваются. Никакой независимости и неподчинения.
Эти матери всегда сами решают, что и как лучше для их детей и не терпят возражений. Дети должны полностью подчиняться родителям и не перечить. Только родители знают, что лучше для ребенка, чем и сколько он будет заниматься.
Никаких походов на дни рождения других детей — это бессмысленная трата времени.
Они никогда не разрешают своим детям ночевать в гостях. Минимум развлечений, а если и развлекаться, то с пользой. Загрузить ребенка чуть ли не круглосуточно полезными делами — задача такой матери. Детство дано не для развлечений, а для подготовки ребенка ко взрослой жизни.
И к чему это приводит?
Автор указывает, что китайские дети чтят родителей, не представляют, что можно перечить, хамить, идти наперекор, считают своим долгом в старости поддерживать родителей. Для них немыслимо не помогать и не поддерживать пожилых и больных родителей. Кроме этого, многие китайские школьники значительно опережают своих сверстников из других стран по школьным предметам.
Связано ли жесткое воспитание с китайскими традициями?
Да. Такое жесткое воспитание у китайцев передается из поколения в поколение. Особенно оно свойственно эмигрантам, потому в чужой стране необходимо начинать все с нуля. Автор уверена, что только упорный труд и сила воли помогут чего-то достичь.
Эми Чуа саму воспитывали так жестко?
Родители автора переехали в Америку, сами достигали всего с нуля, к тому же, у них были 4 дочери (младшая с синдромом Дауна). Чтобы жить лучше и чего-то достичь в чужой стране, они постоянно работали и заставляли работать над собой дочерей. Старшие присматривали за младшими, учились только на отлично, закончили престижные университеты.
Хотя автор и бунтовала — она поступила не ближе к дому в Стэнфорд, как хотел её отец, а уехала на Восточное побережье в Гарвард. Еще одна сестра тоже пошла против воли родителей и тоже уехала в Гарвард. Сначала родители считали это трагедией, но потом, когда дочери защитили докторские степени, безмерно ими гордились.
После этого родители автора немного пересмотрели свои взгляды под влиянием западного воспитания и смягчили требования. Они даже становились на сторону внучек, когда Эми Чуа чрезмерно прессовала девочек.
Что важно для китайской матери в учебе?
Китайская мать считает, что дети должны учиться только на отлично. Даже 5 с минусом — это уже плохая оценка. Китайские родители считают, что не справились с воспитанием, если их дети не выделяются в школе, если они не лучшие ученики в классе. Единственная поблажка — можно не быть отличником по физкультуре и драме. В математике же нужно опережать одноклассников на две головы вперед.
Если у ребенка конфликт с преподавателем или тренером, китайская мать всегда становится на сторону последних. Ребенок всегда должен склоняться перед авторитетом взрослого.
Но разве так взрослые не ломают детскую психику и не выращивают покорных судьбе людей?
Китайские матери не считают, что таким воспитанием они ломают детей. Наоборот, в их понимании, они закаляют характер и готовят к жизни. Во взрослой жизни бывают и взлеты, и падения, и ребенок, которого так прессовали и учили стойкости, сможет всему противостоять.
А помимо учебы ребёнок может чем-то заниматься?
Внеклассные занятия не поощряются, чтобы дети отдавали все время учебе. Но можно заниматься чем-то одним. И в этом занятии необходимо быть лучшим: иметь золотую медаль, получать первые места в конкурсах.
Своих дочерей автор отдала на фортепиано и скрипку. Девочки занимались музыкой и в свой день рождения, и во время болезни (на таблетках и жаропонижающих). Даже в отпуске обязательно нужно было заниматься по несколько часов. Если скрипку с собой можно было возить, то фортепиано находили в отелях, монастырях, библиотеках, ресторанах, магазинах. Всё что угодно, чтобы опередить других детей и показать высший результат.
Эми Чуа, профессор Йельской юридической школы (это очень круто), дочь китайских эмигрантов, рассказывает о том, как воспитывала своих дочерей - Софию и Лулу.
Многие недоумевают, как китайским родителям удается воспитывать таких хрестоматийно успешных детей. Им интересно, что такого особенного делают китайцы, что у них рождается столько математических гениев и музыкальных вундеркиндов, на что похожа жизнь в такой семье и можно ли перенять китайский опыт. Что ж, я могу поделиться информацией, поскольку знаю, каково это. Вот список вещей, которые моим дочерям Софии и Луизе запрещено было делать:
• ночевать у друзей;
• ходить на детские праздники;
• участвовать в школьных постановках;
• жаловаться на то, что им нельзя участвовать в школьных постановках;
• смотреть телевизор или играть в компьютерные игры;
• выбирать внеклассные занятия по своему усмотрению;
• получать любую оценку, кроме пятерки;
• не быть отличницами по всем предметам, кроме физкультуры и драмы;
• играть на любом другом инструменте, кроме фортепиано и скрипки;
• не играть на фортепиано и скрипке.
Вся жизнь дочек Эми была расписана по минутам, и почти вся она была посвящена музыке - Эми решила воспитать из девочек музыкантов мирового уровня (и это помимо занятий китайским и отличной учебы). "Вы хотите заниматься музыкой шесть часов в день или пять?", - спрашивала Эми.
Сложно даже вообразить более проектный подход - многим менеджерам стоило бы поучиться такой четкой постановке цели и такому непреклонному движению к ней. Семья (муж Эми, Джед, тоже профессор Йеля) немало путешествовала, но многочасовые занятия продолжались ежедневно:
Дома у девочек ни дня не проходило без репетиций, даже в дни рождения и когда они болели (адвил) или только что побывали у стоматолога (тайленол-3 с кодеином). И я не понимала, почему мы должны пропускать уроки во время путешествий. Даже мои родители не одобряли меня. “Это безумие, — говорили они, качая головами, — дай девчонкам порадоваться каникулам. Несколько дней без музыки им не помешают”. Но серьёзные музыканты так не поступают. Со слов учителя Лулу мистера Шугарта, “пропустив день занятий, ты начинаешь играть хуже”. Также я указывала девочкам: “Вы знаете, что будут делать Кимы, пока мы в отпуске? Репетировать Кимы не ездят в отпуск. Так хотим ли мы, чтобы они нас опередили?”
В случае Лулу с логистикой все было просто. Скрипка отлично помещалась на верхнюю полку самолёта. С Софией было гораздо сложнее. Если мы отправлялись куда-нибудь в Штатах, несколько междугородних звонков, обычно решали проблему. Оказалось, что во многих американских отелях есть рояли. Один обычно стоит в лобби, а два других — в бальном зале и совещательной комнате. Мне нужно было всего лишь заранее созвониться с консьержем и забронировать большой зал в чикагском Marriott с шести до восьми утра или The Wentworth Room в отеле Langham в Пасадене с десяти вечера до полуночи. Иногда случались забавные истории. На Мауи консьерж отеля Grand Wailea усадил Софию перед синтезатором в баре Volcano. Но синтезатор был на две октавы короче, чем требовалось для “Полонеза” Шопена. К тому же тогда там проходили занятия для дайверов, и в конечном итоге София занималась в подвале, где реставрировали кабинетный рояль.
Гораздо труднее было найти для Софии инструмент за границей, и для этого часто требовалась изобретательность. Сложнее всего дела обстояли, как это ни удивительно, в Лондоне. Мы провели там четыре дня, поскольку Джеда должны были наградить за его книгу “Интерпретация убийства” — исторический триллер о единственном визите Зигмунда Фрейда в США в 1909 году. Книжка Джеда какое-то время была бестселлером в Британии, мужа там считали знаменитостью. Но это не помогло моей борьбе на музыкальном фронте. Когда я спросила портье нашего бутик-отеля Chelsea (любезность со стороны издателя Джеда), можно ли нам позаниматься на их фортепиано в библиотеке, она посмотрела на меня с ужасом, как будто я предложила превратить гостиницу в лагерь лаосских беженцев: “В библиотеке? О, боже мой, нет. Боюсь, что нет”.
Позже в тот же день горничная, видимо, донесла, что Лулу в нашем номере играла на скрипке, и нас попросили прекратить занятия. К счастью, через интернет я нашла в Лондоне место, где можно было арендовать рояль за небольшую почасовую оплату. Каждый день, пока Джед давал интервью на телевидении и радио, мы с девочками выходили из отеля, садились в автобус и ехали в тот магазин, зажатый между двумя фалафельными и напоминавший похоронное бюро. Через полтора часа мы возвращались в гостиницу.
Еще характерная иллюстрация:
[...] девочки были ещё довольно маленькими — может быть, в возрасте семи и четырёх лет. Был мой день рождения, и мы праздновали его в довольно посредственном итальянском ресторане, поскольку Джед забыл зарезервировать столик в более приятном месте.
Видимо, чувствуя свою вину, Джед бодрился. “О’ке-е-ей! Это будет отли-и-ичный ужин в честь мамы. Верно, девочки? И у каждой из вас есть маленький подарок для мамочки. Правда же?”
Я вымачивала чёрствую фокаччу в блюдце с оливковым маслом, которое принёс официант. По настоянию Джеда Лулу протянула мне “сюрприз”, оказавшийся открыткой. Точнее, это был кусок бумаги, криво сложенный пополам и с большим смайликом на “обложке”. “С днём рождения, мамочка! С любовью, Лулу” — было нацарапано карандашом внутри над ещё одним смайликом. Чтобы сделать эту открытку, Лулу потребовалось не больше десяти секунд. И я знала, как отреагировал бы Джед. Он сказал бы: “О, как здорово! Спасибо, золотце” — и запечатлел бы поцелуй на лбу Лулу. Затем он, вероятно, сказал бы, что не очень голоден и закажет себе только тарелку супа, а на второе — хлеб и воду, но что все мы можем брать себе столько еды, сколько, черт возьми, нам хочется.
Я вернула открытку Лулу. “Я не хочу это, — сказала я. — Я хочу открытку получше. Ту, в которую ты вложила кое-какие мысли и усилия. У меня есть специальная шкатулка, где я храню все открытки от тебя и Софии, и конкретно этой там не место”.
— Что? — спросила Лулу, не веря собственным ушам.
Я заметила, как на лбу у Джеда появились капельки пота.
Я снова схватила открытку и перевернула её. Из сумки я достала ручку и нацарапала на обороте: “С днём рождения, Лулу! Ура!”, добавив к этому большой кислый смайлик. “Тебе понравится, если я подарю тебе такое на твой день рождения, Лулу? Но я никогда бы так не сделала. Нет, я привожу к тебе фокусников и строю гигантские горки, что обходится мне довольно дорого. Я покупаю тебе здоровенные торты из мороженого в форме пингвинов и трачу половину своей зарплаты на дурацкие наклейки и всякие гирлянды, которые потом остаётся только выбросить. Я расходую столько сил, чтобы у тебя были хорошие дни рождения! И я заслуживаю лучшего, чем эта открытка. Так что она мне не нужна”. Я отбросила открытку.
— Ты извинишь меня на секунду? — тихим голосом спросила София. — Мне нужно кое-что сделать.
— Дай-ка мне посмотреть, София. Передай это сюда.
С глазами, полными ужаса, София вытащиласвою открытку. Она была больше, чем у Лулу, сделана из красной бумаги для аппликаций, но, несмотря на большую выразительность, такая же пустая. Она нарисовала несколько цветочков и подписала: “Поздравляю с днём рождения лучшую маму на свете! Ты мамочка №1!”
— Как мило, София, — сказала я с прохладцей. — Но этого все равно недостаточно. Когда я была в твоём возрасте, я писала стихи ко дню рождения своей мамы. Я вставала пораньше, убиралась в доме и готовила ей завтрак. Я старалась придумать что-нибудь интересное и вырезала для неё купоны на бесплатную мойку машины.
— Я хотела сделать что-нибудь получше, но ты настояла, чтобы я репетировала, — с негодованием запротестовала София.
— Тебе нужно было пораньше встать, — отрезала я.
Позже, тем же вечером, я получила две замечательные поздравительные открытки, которые люблю и храню по сей день.
В общем, по западным меркам, детство девочек - не сахар. Но Эми воспитала в них железную волю, умение достигать запланированного и не сдаваться. Критики предрекали, что девочки вырастут зажатыми психопатками, но этого не произошло, хотя Лулу и не стала великой скрипачкой. )
Ирина Лагунина: Книга Эми Чуа "Боевой гимн матери-тигрицы" вызвала большой шум среди американских читателей. Автор описывает методы, которые она применяла, воспитывая своих двух дочерей, и список введённых запрещений, который не уступал длиной запрещениям в маоистском Китае. О дискуссии, которую породила книга, рассказывает Марина Ефимова.
Марина Ефимова: Однажды мы с коллегой проходили мимо самой престижной нью-йоркской школы "Stuyvesant School", куда детей принимают по конкурсу - лучших из лучших. Как раз в этот момент старшеклассники, класс за классом, спускались по широкой наружной лестнице, отправляясь на какое-то массовое мероприятие. Мы подошли ближе и с изумлением увидели, что в огромной толпе детей нет ни одного европейского лица – только азиатские. Мы ждали и ждали, и только после того, как прошла чуть не вся школа, появилась небольшая кучка остальных национальных и расовых меньшинств. В книге "Боевой гимн матери-тигрицы" автор – американская китаянка Эми Чуа – делает попытку объяснить этот феномен:
"Если вы хотите узнать, каким образом китайские родители растят в Америке таких успешных детей (сплошных отличников, победителей математических олимпиад и призеров музыкальных конкурсов), я могу вам об этом рассказать – потому что сама вырастила таких детей. Вот несколько моих секретов: двум моим дочерям – Софии и Луизе – с самых младших классов школы категорически запрещались следующие вещи: ночевать в домах друзей; приглашать друзей к себе "поиграть"; участвовать в школьных спектаклях (и ныть по этому поводу); смотреть телевизор и играть в компьютерные игры; самим выбирать факультативные дисциплины; получать оценки ниже пятерки по всем предметам, кроме физкультуры; не учиться музыке; учиться музыке на каких-либо других инструментах, кроме рояля и скрипки".
Марина Ефимова: В Соединенных Штатах методы воспитания детей (как и многие другие сферы жизни) определяются экспертами. За последние годы о воспитании написаны сотни высоко профессиональных книг, но ни одна не вызвала заметной реакции в публике. И вот выходит тонкая книжка беглых записок китайской матери и вызывает бурю откликов. Рассказывает корреспондентка "Лос-Анджелес Таймс" Эрин Браун:
Эрин Браун: За две недели после появления статьи о книге Чуа мы получили на нее 30 000 откликов (смех). Эта книга явно задела больное место. Люди пишут, что главная проблема воспитания – в неуверенности американских родителей, в отсутствии ясного принципа. А Эми Чуа, которая сама дала себе прозвище "мать-тигрица", поражает как раз своей уверенностью в том, что она называет "китайским методом воспитания". В откликах на ее книгу все обсуждают главу "Белый ослик" (по названию музыкальной пьесы, которая никак не давалась ее младшей дочери Луизе). 9-летнюю Луизу мать заставила играть этого "Белого ослика" до ночи, без разрешения попить воды и сходить в уборную. Муж вызывал Эми в другую комнату и пытался убедить ее освободить девочку от непосильной задачи, но "мать-тигрица" добилась своего. Луиза вдруг сыграла трудное место и сама с восторгом закричала: "Мама, смотри, как легко!". И вот главный довод Эми Чуа: "Западные родители, - пишет она, - всё пекутся о том, чтобы ребенок не потерял self esteem – уверенность в себе. Но нет более верного способа поколебать его уверенность в себе, чем разрешить ему сдаться". Саму Эми Чуа так же растили ее китайские родители, "И посмотрите, - пишет она, - как этот метод сработал на мне!"
Марина Ефимова: Абсолютно сработал, если... мерить результаты научными степенями. Эми Чуа – профессор юриспруденции в Йейле (правда, как и ее муж-американец Джед, который рос в веселой и весьма либеральной еврейской семье). Его мать говорила Эми: "Детство должно быть временем приволья и счастья", и Эми Чуа отвечала: "В концепции китайского метода воспитания идея "счастья" не присутствует. Детство – время инвестирования в будущее". Мы еще вернемся к экстремизму "матери-тигрицы", но сперва о том, как она бьёт по больному месту Америки:
"Либеральные американские родители слабовольны, снисходительны, недооценивают пользу дисциплины и зубрёжки, попустительствуют пустой трате времени, позволяют детям самим выбирать развлечения (и те целые дни проводят на face book), хвалят их за любой пустяк. Провалы в учебе вызывают не прилив усердия, а снижение требований, стыд считается недопустимым орудием воспитания".
Марина Ефимова: В этом много правды. Когда моя младшая дочь Наташа училась здесь в школе, я, помню, спросила учительницу литературы, какие стихи дети будут заучивать наизусть. И та с нескрываемым высокомерием ответила: "В этой стране дети стихи не вызубривают". И точно: только ученики частных дорогих школ помнят наизусть сонеты Шекспира, стихи Фроста и Одена. Но зубрежка – лишь одна сторона дела. Вот что рассказывает детский психолог, профессор Дэвид Палмитер:
Дэвид Палмитер: В утверждениях мисс Чуа много правильного. Например, мы слишком полагаемся на воспитательное воздействие похвалы, часто совершенно незаслуженной. Бурные споры среди читателей книги Чуа вызвала сцена, в которой она отвергает поздравительные открытки, которые дочери сами сделали ей ко дню рождения (по американскому обычаю). На них были нарисованы цветы и написана одна поздравительная фраза. И мать возмутилась: "Я тратила по неделе на то, чтобы устроить вам дни рождения, которые доставили бы вам настоящую радость. А сколько времени вы потратили на эти открытки? 5 минут? Сделайте что-нибудь поизобретательней". И они сделали. Свекровь на это сказала: "Эми, насильно мил не будешь. Они же сейчас злятся на тебя". И Чуа ответила: "Но, может быть, это послужит им уроком". А надо сказать, что пугающее большинство американских детей не умеют мужественно принимать поражения и извлекать из них урок. Мы так озабочены воспитанием в детях чувства довольства собой, что перегнули палку.
Марина Ефимова: Эми Чуа, китайская мать-тигрица, перегибала палку в другую сторону - до поры до времени очень успешно. Американский девиз: "люди делают хорошо то, что они любят делать". Чуа выставила против него девиз китайский: "ты не можешь полюбить никакое занятие до тех пор, пока не научишься делать его хорошо". Пример этого девиза в действии – обучение девочек музыке.
"При моем постоянном присутствии София играла на рояле минимум полтора часа каждый день, включая выходные. В день урока – три часа. Благодаря такому расписанию София осваивала пьесы вдвое быстрее своих сверстников. В 6 лет она начала с песенки из "Пиноккио", через три месяца уже играла Шумана (из программы следующего года), а через шесть месяцев - сонатину Клементи (из программы третьего года). Честно сказать, эти занятия не часто доставляли Софии удовольствие. Как-то за обедом она процитировала меня: 1. “О боже, ты играешь все хуже и хуже”. 2. “Считаю до трех, и после этого я хочу услышать музыку, а не бренчанье”. 3. “Если следующая попытка не будет совершенством, я сожгу все твои игрушки”. Теперь, в ретроспективе, я должна признать, что это были крайности. Но они оказались очень эффективными – в 9 лет София получила свой первый приз за исполнение миниатюры Грига "Бабочка", хотя это стоило многих часов муштры, криков, слез, топанья ногами, словом, войны".
Марина Ефимова: Эми Чуа родилась в год Тигра, поэтому она назвала себя матерью-тигрицей. Она приводит в книге несколько характеристик из гороскопа. Например: "Тигр, символ силы и власти, обычно вызывает в окружающих уважение и страх".
В списке того, что мать-тигрица разрешала своим детям, был такой пункт: "Из всех внешкольных занятий разрешаются только соревновательные – на приз, на медаль. И медаль должна быть только золотой". В соответствие с этим, классическая музыка (которую сама Эми Чуа считает символом высокой культуры) была превращена для ее дочерей в искусство соревновательное. И мать взяла его под свой контроль. Она выбрала китайский способ обучения – "метод сузуки", нашла лучших учителей, возила девочек на пробы чуть ли ни в Канаду – в самые престижные школы, купила под стоны мужа многотысячную скрипку (страдиварий-не-страдиварий) и заставила Луизу сдавать экзамены в Джулиард. Девочку туда не приняли, но реакция матери была одна – умножить усилия:
"Само мое присутствие стало раздражающим для нее. Я понимала это, но не могла сдаться. Учительница музыки сказала, что для того, чтобы хорошо сыграть ту вещь, которую Луиза представляла на конкурс, надо физически быть расслабленным. И я орала: "Расслабься"!.. Наверное, мои девочки иногда ненавидят меня. Пусть. Пусть ненавидят, но победят!".
Марина Ефимова: Когда старшей, Софии, было 16 лет, она выиграла по конкурсу сольное выступление в одном из залов Карнеги Холла, после чего мать устроила в ее честь банкет и гром фанфар. Правда, незадолго до этого родители обнаружили на крышке домашнего рояля следы зубов – цена совершенства.
Надо сказать, что книга "Боевой гимн матери-тигрицы" написана с удивительной откровенностью. В одной из последних глав мы узнаём, что несмотря на эффективность так называемого "китайского метода" воспитания (чтоб не сказать "дрессировки"), в семье Эми Чуа началась революция. Ее устроила 13-летняя младшая дочь Луиза:
"Луиза прекрасно знала, что китайские методы воспитания не выносятся на публику. При американцах китайские родители мимикрируют, добродушно произносят стандартные формулы поощрения. Узнай американские родители о наших методах, нам бы объявили бойкот. А кому хочется быть парией?.. Зная это, Луиза устраивала провокации при гостях: "Нет, - говорила она, - я не могу придти, я практикуюсь все время. Меня мама заставляет, у меня нет выбора". Иногда она устраивала громкие скандалы на улице: "Оставь меня в покое! Убирайся! Я тебя ненавижу!"... Дошло до того, что на стоянке у магазина к нам подошел полицейский - узнать, в чем дело".
Марина Ефимова: И мать-тигрица сдалась. В первый раз. "Ты победила, Луиза, - сказала она дочери. – Можешь не играть на скрипке. Делай, что хочешь". "Китайская мать, - пишет Чуа, - не пригодна для поражений". И признается (не без юмора), что проиграв войну Луизе, взялась за собаку-самоеда, пытаясь и его довести до призового статуса. Тут еще играет роль иммигрантский комплекс: "мы - чужаки, мы говорим с акцентом, у нас здесь нет предков, нет наследства, нет тыла, но мы пробьемся!". Чуа говорит дочерям: "Никогда не смейтесь над иностранным акцентом. Этот акцент – признак мужества". (и дальше): "Когда я училась в школе, над моим акцентом смеялись одноклассники. И где они теперь? Работают мусорщиками". В этих словах - характерное иммигрантское преображение: от мужества первопроходца к снобизму неофита. Мать-иммигрантка загоняет своих детей в американскую элиту.
Эрин Браун: Мы, в сущности, совсем не знаем дочерей Эми Чуа. Возможно, они ей подстать – тигрята, которых воспитание матери-тигрицы толь-ко закаляет. Но мой коллега по газете – тоже китаец по национальности – предположил, что ее девочки вырастут неврастеничками.
Марина Ефимова: Когда я готовила программу о проблеме агрессивного вождения автомобилей, полицейский инспектор сказал мне, что самые агрессивные водители в Америке – молодые азиатские женщины, которые представляют на дорогах даже большую опасность, чем пьяные водители.
Эрин Браун: Требование Эми Чуа к ее детям – быть во всем первыми. По ее мнению, каждый может быть первым, если будет много работать и расширять пределы своих возможностей. И в этом есть доля истины, но такая борьба начинает съедать твою жизнь. Чуа поняла это и пошла на компромисс, дав младшей дочери свободу выбора. И та сказала: "Хочу играть в теннис!"
Марина Ефимова: Боюсь, моя гостья не дочитала книгу Эми Чуа до конца. Разрешив Луизе заниматься теннисом, мать-тигрица попыталась и это занятие взять под контроль: нашла лучших тренеров, лучшие корты, изучила технику игры... Луиза снова устроила бунт: "Если ты не перестанешь вмешиваться, - кричала она, - я брошу и теннис!". И мать снова отступила, но вот что она пишет в конце:
"Я не сдалась... просто перешла к тактике партизанской войны и шпионажа. Я, например, тайно внедрила несколько идей в голову ее тренера. А с Луизой так: когда она меньше всего ожидает – например, за завтраком или зайдя сказать ей "спокойной ночи", я, вдруг, выкрикиваю: “При подаче не двигай правой ногой!“ или “Больше закручивай мяч при игре с лёта!” Луиза затыкает уши, мы ссоримся, но я знаю, что она знает, что я права".
Марина Ефимова: Такое откровение рождает и в моей душе бунтарские порывы. И вот что еще поразило меня в книге Эми Чуа: она ни разу не упомянула ни одного морального требования к детям: быть честным, благородным, милосердным, поступать с людьми так, как ты бы хотел, чтобы они поступали с тобой… Возможно, это выносится за скобки. Однако кое-что заметил и колумнист газеты НЙТаймс Дэвид Брукс:
"Мисс Чуа – поклонник культуры и интеллекта. Между тем, она ограждает дочерей от самой интеллектуальной активности детства – от общения с другими детьми. Эти запрещения ночевок, игр, драмкуржков и вечеринок могут привести к неумению дружить, к неумению работать в группе и неспособности к общежитию с кем-либо помимо своей семьи, своего клана. Это пахнет одиночеством".
Недавно в одном фильме по старому английскому роману я видела такую сцену: фермер решает воспитывать маленького сына в строгости, но жена останавливает его. "Ты замечаешь, - говорит она, - что сын начинает тебя бояться? Будь сам таким, каким ты хочешь вырастить его. И он воспитается, глядя на тебя".
Дэвид Палмитер: Мы, родители, делаем ужасную ошибку, если считаем, что мы – скульпторы, создающие характеры и личности своих детей. На самом деле мы не скульпторы, а пастыри. Дети множество вещей унаследуют: темперамент, здоровье, талант... И всё, что нам дано – это помочь им выбрать путь, на котором они могут быть счастливы и на котором могут достичь наибольшей реализации своих способностей.
Марина Ефимова: Эми Чуа, с ее родительскими амбициями, похожа на самоуверенного варвара, который попал в свободную, правовую и цветущую страну, быстро разобрался в её расценках и в её возможностях и ринулся добиваться вершин, топча и попирая те самые принципы и установления, на которых только и могли вырасти эти завидные свобода, процветание и обилие возможностей.
книга полностью и бесплатно. (нужен впн)
