Goldman Sachs: Великий американский пузыренадуватель

Из блога Егора Сусина:

Так кому помогает ФРС выкупая ипотечные бумаги, банкстерам?

[info]jokeridze подкинул мысль посмотреть таки кто же является основным продавцом MBS Федрезерву. Пришлось снова поднять данные ФРС из отчета Z1 и вот такая картинка в итоге получилась. Два среза данных: до начала выкупа Федрезервом ипотечных бумаг и бумаг агентств (3 квартал 2008 года) и последние данные (3 квартал 2009 года). За этот год общая сумма изменилась несущественно, потому даю только структуру в процентах. Если посмотреть на диаграмму, то видно, что весь выкуп ФРС ушел домохозяйствам. Т.е. не банки, как структуры получили эти средства, а зажиточные американские домохозяйства (а по большей части, скорее всего, та самая олигархия потому как не так много домохозяйств, которые имели возможность напрямую скупать). Конечно не мешало бы как-то увидеть структуру этих самых «Household sector», но почему-то мало сомнений в том, что среди них мы увидим Ллойда Бланкфейна и компанию, куда ещё могли вкачивать свои бонусы эти ребята перед тем, как начался большой выкуп со стороны ФРС.

Мало того кто-то явно знал о том, что подобный выкуп состоится, потому как в 3 квартале (прямо перед началом выкупа со стороны ФРС) "домохозяйства" резко нарастили объемы ипотечных бумаг на руках с $665 млрд. до $840 млрд. ($175 млрд., или 26%!!! в разгар ипотечного кризиса!!!). Это при том, что уже год валился рынок ипотеки, и эти бумаги стоили копейки, после чего все скопом они ушли на баланс ФРС. Кто-то скупил бумаг на $175 млрд., чтобы в течение года продать их ФРС (напрямую ли, или через свои банки, или оффшорные схемы - не важно).

Я совершенно не удивлюсь, если среди этих "домохозяйств", прикупивших ипотечных бумаг на грани краха, мы увидим (прямо или косвенно) Б.Бернанке, Г.Полсона, Т.Гайтнера и остальных участников процесса. Но правду мы вряд ли когда-то узнаем.

Это стоит почитать:
http://slon.ru/blogs/grozovsky/post/151203/

Спасение Уолл–стрит: как это было. Часть 1

РАССЛЕДОВАНИЕ СОРКИНА

Это не записки журналиста, а действительно истории, рассказанные их участниками. Самым сложным было добиться, чтобы эти люди заговорили. Экс-министр финансов Генри Полсон прячется от журналистов с момента своей отставки, не горели желанием делиться воспоминаниями и другие участники тех бурных дней, когда решалась судьба крупнейших банков мира. В интервью Vanity Fair Соркин так вспоминает о проделанной работе:
– Это была самая тяжелая репортерская работа в моей жизни. Она основана на интервью с сотнями людей, прочтении тысяч документов и добывании информации, которую ее носители считали наиболее конфиденциальной из всего, с чем они сталкивались за свою карьеру. Моя работа была в том, чтобы заставить людей рассказать об этих звонках и встречах. В конце концов, как ни странно, у меня не было недостатка в информации – наоборот, ее было слишком много.

Свою попытку восстановить тогдашние события – то, что стояло за газетными статьями, – Соркин сравнивает с «Расемоном» Акиро Куросавы. Этот фильм рассказывает о реконструкции преступления свидетелями и обвиняемыми, которые выдвигали совершенно разные версии произошедшего.

– Я потратил массу времени, пытаясь согласовать разные версии событий. Приходилось прибегать к пометкам, сделанными участниками во время встреч, электронным письмам, отправленным до и после переговоров. Все эти люди в те дни были настолько усталыми и невыспавшимися, что их воспоминания часто противоречили друг другу.

Это были трудные для всех дни. Один из собеседников Соркина был убежден, что был на встрече, на которой он на самом деле он не присутствовал. А руководитель одного из банков рассказывал об одном разговоре, но у всех остальных участников этого разговора было другое мнение о том, когда и как это происходило.

– В течение недель этот CEO доказывал мне, что все, что я пишу, – ложь. Пока мы не прослушали запись того разговора. Некоторые из моих собеседников рассказывали одно, пока рядом находились юрист или пиарщик. А затем перезванивали, чтобы рассказать, что было на самом деле. Подчас приходилось несколько раз возвращаться к участникам того или иного разговора, чтобы они пришли к общему соглашению, что же произошло во время той встречи.

Соркин признает, что полной объективности достичь вряд ли возможно. Многие люди будут стремиться «пригладить» свои цитаты, утверждая, что ту или иную мысль они высказали так, а не иначе.

Соркин, конечно, увлекательно описал события. и даже понятно почему ему давали такие подробные интервью: в конечном счете создается иллюзия, что Полсоны и т.д., что-то решают.
Но все, естественно, не так.

Кризис по праву можно назвать моментом истины. Не только потому, что оголяются самые уязвимые места общественно-политической и экономической жизни, о существовании которых мало кто догадывался в спокойное время, но и оттого, что на небосклоне обозначаются «звезды» первой величины, еще вчера не различимые даже через мощный телескоп.

Самой яркой звездой финансовой и экономической катастрофы, разразившейся чуть более года назад и простирающей свое разрушительное влияние далеко в будущее, стала компания по имени BlackRock1. Бьюсь об заклад, ни один из читателей, в чью профессиональную деятельность не включены биржи и банки, никогда о «Черной Скале» слыхом не слыхивал.

Думаете, еще один курьез кунсткамеры, извлеченный неуемным любопытством автора из небытия? Как бы не так: BlackRock — самая крупная в мире компания, управляющая инвестициями! В активах «Черной Скалы» числится — держитесь крепко! — 2 триллиона 700 миллиардов долларов! Это под прямым управлением. А еще 7 триллионов (!) контролируется через BlackRock Solutions, подразделение компании, предоставляющее услуги по управлению рисками и корпоративному инвестированию. Иными словами, прямо или косвенно BlackRock дает оценку и рекомендации по размещению активов на сумму почти в 10 триллионов долларов!

Удивительный незнакомец, не правда ли? Но и это еще не все. С мая 2009 года BlackRock получила официальный статус советника и контрактора правительства США (Government Adviser and Contractor). То есть компания сообщает государственным структурам и ведомствам, какие активы сколько стоят, дает советы, какие следует покупать, а какие продавать. А ведь BlackRock — это частная фирма!

Формально, конечно, «Черная Скала» — компания публичная: ее акции котируются на Нью-Йоркской фондовой бирже с 1999 года. Есть, однако, тонкий нюансик. Взгляните на приведенную таблицу.

Float (или floating shares) — это акции компании, находящиеся в обороте на фондовом рынке. Другими словами, широкой общественности доступно 90% акций Goldman Sachs и только 35% — BlackRock. Остальные 65% акций «Черной Скалы» выведены из оборота и находятся в постоянном владении третьих лиц. Именно это обстоятельство, вкупе с другими, о которых в ближайшее время читатель узнает, позволяет говорить о публичном статусе BlackRock как о формальной условности.

Наконец, заключительный штрих, заставивший меня уверовать в уникальную исключительность героини сегодняшнего рассказа, — ее биография. Вернее, ее отсутствие. Если бы нам сказали, что BlackRock — это почтенный финансовый дом, чьи колоссальные авуары, пронизывая столетия, восходят к давним венецианским или амстердамским банковским фамилиям («Старые деньги»), мы бы с пониманием и учтивостью склонили головы. Так нет же! Каких-нибудь 20 лет назад «Черная Скала» представляла собой… одну маленькую комнатку, в которой сидели брокеры, торговавшие облигациями с минимальной степенью риска! Ладно бы — высокодоходными фьючерсами или опционами, так нет — муниципальными и корпоративными бондами с рейтингом не хуже АА, чей доход в лучшие времена не превышал 15% годовых. При этом капитала у BlackRock всего-то и было, что кредитная линия, открытая головной компанией на пять миллионов долларов!

Впервые в поле зрения широкой общественности BlackRock попала весной 2008 года в контексте аферы с разорением Bear Stearns. Читатели помнят удивительную историю2 о том, как за считанные дни путем искусной манипуляции рыночная капитализация 85-летнего инвестиционного дома была сведена практически к нулю, после чего Bear Stearns был продан правительством JP Morgan Chase за символическую сумму3.

Напомню также, что в той позорной сделке, начавшей де-факто официальный передел собственности, который только и лежит в основе сегодняшнего экономического и финансового кризиса, Федеральный резерв предоставил банку Моргана кредитную линию на общую сумму в 30 миллиардов долларов для покрытия вероятных убытков по «мало ликвидным активам» Bear Stearns.

На следующий день после заключения кулуарной сделки JP Morgan Chase обратился к BlackRock с просьбой провести оценку всех «чистых» активов Bear Stearns, которые достались Моргану. А Федеральный резерв попросил BlackRock оценить и продать «гнилые» активы, которые Морган отказался принимать на баланс и великодушно подарил налогоплательщикам в обмен на кредитную линию.

Показательно, что о ключевой роли BlackRock в гешефте с Bear Stearns публика узнала только недавно — уже после того, как «Черная Скала» обрела статус официального советника правительства США. Комментарий по ходу дела: то обстоятельство, что весной 2008 года у власти находился Джордж «Дабья» Буш с республиканцами, а весной 2009-го — Обама с демократами, ни малейшей роли не играет: BlackRock парит НАД правительствами, что неоднократно подчеркивал в своих интервью председатель правления компании Ларри Финк4. Как бы там ни было, но весной 2008 года при обработке материалов для статьи по Bear Stearns проскользнуло одно-единственное упоминание имени BlackRock — в телетайпной ленте Associated Press, да и то мельком.

Успешно справившись с санацией активов Bear Stearns, «Черная Скала» впредь уже оставалась в фаворе у Белого Дома. В конце лета компания Ларри Финка приступила к оценке и реализации на рынке «нездоровых активов» национализированных ипотечных агентств «Фанни Мэй» (Fannie Mae) и «Фредди Мак» (Freddie Mac)5. В начале осени получила в управление (также для оценки и последующей реализации) 100 миллиардов «джанка» от AIG. А затем по просьбе JPMorgan, Citigroup и Bank of America возглавила работу по созданию специального фонда, который под эгидой Казначейства США должен был выкупать у страдающих несварением банков первого эшелона неликвидные многоуровневые долговые обязательства, обеспеченные залогом (CDO), и деривативы на ипотечные накладные (MBS)6.

Вся эта «общественная работа» для BlackRock не прошла даром: 2008 год, оказавшийся в прямом смысле чудовищным для всех крупных игроков финансового мира, «Черная Скала» завершила вполне романтично: 5 миллиардов долларов дохода и 786 миллионов чистой прибыли!

Уже помянутый статусный прорыв (назначение в мае 2009 года официальным советником и контрактором правительства США) дополнился закономерным усилением чисто материального положения: 11 июня BlackRock купила за 13,5 миллиарда долларов Barclays Global Investors — подразделение по управлению инвестициями британского банковского колосса Barclays, и, удвоив в одночасье свои активы, превратилась в крупнейшего «гизбара»7 современного мира.

Недоумение от столь головокружительного взлета я поначалу попытался развеять традиционным погружением в биографию демиургов BlackRock: чем черт не шутит, может, и вправду Лоуренс Финк, учредитель, председатель правления и несменный генеральный директор компании, гениальнее самого Билла Гейтса?! Версию вроде бы поддерживал и титул «Короля Уолл-стрита», который с недавних пор закрепился за невыразительным человечком в золотых «банкирских» очечках, в шикарном костюме с аляповато-ярким галстуком и часами A. Lange & Sohn на запястье за 40 тысяч долларов (может себе позволить: годовая зарплата в 28 миллионов плюс 1,3 миллиона акций BlackRock, придержанных на черный день).

Увы, биография Ларри Финка безнадежно разочаровала: выпускник Калифорнийского университета («Ларри был блестящим студентом с выдающимся будущим!» — лопочет сегодня очередной тьютор «Короля Уолл-стрита», очевидно, не испытывающий никаких сложностей с «освежеванием» воспоминаний 35-летней давности) поступает в середине 70-х годов на работу в First Boston.

Легенда гласит, что Финк был одним из теоретиков и создателей рынка ценных бумаг, обеспеченных ипотечным залогом (тех самых MBS, коим мы обязаны беспробудной трясиной, в которую погрузилась сегодня мировая экономика). Вроде как бы второй Лев Раньери, легендарный трейдер Salomon Brothers, который эти MBS, собственно, и создал. Вполне вероятно, что так оно и было, поскольку в First Boston Ларри Финк трудился в отделе налогооблагаемых ценных бумаг с фиксированным доходом, то есть торговал государственными, залоговыми и корпоративными облигациями. Ничто не мешало Финку обратить внимание на опыт Раньери и адаптировать его в родной компании.

Еще одна легенда: однажды (в 1987 году) Ларри Финк, будучи уже начальником выше помянутого отдела, заработал для First Boston 130 миллионов долларов за квартал, после чего на радостях ушел в отпуск. Вернувшись, обнаружил, что его подчиненные потеряли на несанкционированных спекуляциях 100 миллионов долларов. Поскольку Финк был начальником, то он взял это на себя. Оказалось — напрасно. Через несколько месяцев его отдел снова принес убыток, и с будущим «Королем Уолл-стрита» в First Boston распрощались.

В 1988 году Ларри Финк вместе с коллегами по трейдерскому ремеслу Робертом Капито и Сью Вагнер предложили влиятельнейшей в политических кругах финансовой компании Blackstone Group создать совместное предприятие по управлению инвестициями. В число соучредителей попал и Ральф Шлоссштейн, в котором, при большой фантазии и допущениях, можно было бы, конечно, заподозрить щупальца политического спрута, однако сильно мешала смехотворная должность: референт Белого Дома в администрации Джимми Картера. Другое дело хозяева Blackstone Group — титаны Стивен Шварцман, кореш «Дабья» по Йельскому университету и ложе «Череп и кости», и Питер Петерсон, министр торговли в администрации Ричарда Никсона и по совместительству — доверенное лицо Джона Рокфеллера III.

Blackstone Group предоставила команде Финка, как уже знает читатель, кредитную линию на 5 миллионов долларов в обмен на 40%-ю долю и оставила знатоков биржевого дела спокойно торговать. Чем они и занимались четыре года без каких-либо видимых результатов. Удивляться не приходится: после потери 100 миллионов долларов на трейдинге в First Boston Финк клятвенно зарекся торговать чем-либо более рискованным, чем облигации образцово-показательных муниципий.

В 1992 году Стивену Шварцману бессмысленное совместное предприятие с Ларри Финком надоело, и Blackstone Group лавку ликвидировал. Так на свет родилась «Черная Скала», инкорпорированная в том же 1992 году. BlackRock благоразумно изменила профиль, сосредоточившись не на самостоятельном трейдинге, а на управлении инвестициями. Прорыв компании Финка принес заказ General Electric на оценку и перепродажу инвестиционного портфеля Kidder Peabody. BlackRock пересчитала MBS весьма и весьма удачно, сэкономив для GE ни много ни мало 1 миллиард долларов, за что получила неслыханную по тем временам сумму комиссионных — 7 миллионов долларов!

Талант рассчитывать риски гипотетических убытков команды Ларри Финка очень понравился американским банкирам: в 1995 году частный бизнес «Короля Уолл-стрита» благополучно закончился — BlackRock купил федеральный банк PNC Financial Services Group.

Для самой же BlackRock завершение частной стадии означало переход на новый эшелон полета. В 1999 году PNC вывела «Черную Скалу» на Нью-Йоркскую фондовую биржу, а в 2006-м провела удачное слияние с Merrill Lynch Investment Managers — подразделением банка Merrill Lynch аналогичного профиля. Merrill Lynch получил в обновленной BlackRock долю в 49,5%.

Что же мы имеем в сухом остатке? Вроде бы заурядную корпоративную «витрину», представляющую интересы ряда влиятельных финансовых учреждений Соединенных Штатов. PNC и Bank of America Corp (BAC) (поглотивший прошлой осенью Merrill Lynch) владеют совместно 51,4% всех акций BlackRock с правом голоса, то есть выступают безоговорочными хозяевами бывшей компании Ларри Финка. Так? А вот и не угадали!

PNC и BAC подписали соглашение о том, что все свои голоса будут беспрекословно отдавать тем решениям, которые примет… Совет директоров BlackRock! Тот самый Совет, в котором чуть ли не единолично разруливает Ларри Финк!

«Ничего себе!» — подумает читатель и будет прав. Некоторую гармонию в странную расстановку сил в «Черной Скале» вносит оценка реальных возможностей задействованных персонажей. Во-первых, BlackRock давно уже переросла своих мажоритарных акционеров: активы и финансовые возможности компании на голову превосходят PNC и BAC вместе взятые. Во-вторых, и PNC и BAC не входят в первый эшелон финансовой элиты Америки (Goldman Sachs, Morgan Stanley и JP Morgan Chase). Тогда как услугами BlackRock пользуются именно игроки первой лиги — при прямой поддержке Белого Дома, который сегодня больше напоминает не независимое политическое ведомство, а исполнительное приложение к нуждам «Большой Тройки».

После слияния с Barclays Global Investors стало очевидно, что BlackRock представляет коллективные интересы не только американской финансовой элиты, но и мировой. О том, что это за интересы, можно догадаться, проанализировав непосредственно саму деятельность «Черной Скалы».

Главный конек BlackRock — это управление рисками. Посмотрим, как оно осуществляется в текущей ситуации. Начиная с весны 2008 года стоимость активов, завязанных на MBS и CDO, из-за биржевой паники устремилась к нулю. Стратегия привязки этих активов к рыночной стоимости (т. н. marking-to-the-market) перестала работать, потому что на рынке никто эти активы элементарно не хотел покупать, и в результате на балансах инвестиционных компаний образовались миллиардодолларовые неликвиды.

В создавшейся патовой ситуации BlackRock с помощью весьма изысканных и хитроумных программ (в первую очередь — проприетарной платформы Aladdin Enterprise Investment System) и десятка суперкомпьютеров проводит анализ многоуровневых производных бумаг (в некоторых MBS насчитываются десятки и сотни иерархических траншей ипотечных долговых обязательств) и выдает некие «модельные» цифры, оценивающие гипотетические риски, связанные с данными бумагами. Затем на основании этих моделей производится оценка т. н. реальной стоимости деривативов, которая при любой положительной оценке непременно оказывается выше текущей рыночной стоимости анализируемых бумаг, поскольку, как мы уже сказали, рыночная стоимость в ситуации полного неликвида стремится к нулю.

Далее. Профессиональные банкиры и трейдеры инвестиционных домов понятия не имеют, как BlackRock реально рассчитывает риски и стоимости, а уж тем более не понимают этого рядовые клиенты — что корпоративные, что частные. И дело тут не в проприетарной технике BlackRock, а в сверхсложных многоуровневых алгоритмах расчета, которые элементарно не поддаются усвоению здравым смыслом.

Главное, однако, что это усвоение никому даром не нужно! Почему? Да потому, что на современной бирже понятие реальной стоимости отсутствует в принципе! Существует лишь некое представление о стоимости, которое пользуется авторитетом, то есть является общепринятым. Главным критерием авторитетности выступает поручитель. То есть тот, кто ответственно заявляет о «реальной» стоимости. Репутация же BlackRock в этом плане безупречна!

По сути, BlackRock сегодня выступает в роли конечной инстанции по риск-менеджменту, авторитет которой признается и финансовыми институтами, и правительством США. Вот и получается: сказала «Черная Скала», что такой-то многоуровневый ипотечный дериватив должен стоить 100 долларов, хотя на рынке вчера за него давали 15 центов, так тому и быть! По этой цене дериватив не только купят, но еще и в очередь выстроятся.

Почему? Потому что до кризиса этот же дериватив оценивался в 500 долларов, ну а коли такой общепризнанный авторитет, как BlackRock, ответственно заявляет, что дериватив — не «гнилой актив» с нулевой стоимостью, а железные 100 долларов, есть шанс заработать на спекулятивном росте дериватива в будущем!

В результате все довольны: банк, избавившийся от тянущего ко дну «гнилого актива»; BlackRock, получивший от банка щедрые комиссионные за «справедливый учет риска»; покупатель «гнилого актива», который уже вовсе не гнилой актив, а перспективный в плане прибыли дериватив с «реальной стоимостью».

Вот и вся механика. Не случайно BlackRock с легким сердцем передает Aladdin Enterprise Investment System в пользование третьим лицам, в том числе — и прямым своим конкурентам. Почему так? Официальная версия: клиенты в процессе эксплуатации подкидывают ценные идеи, которые разработчики «Аладдина» затем внедряют в новые релизы платформы. В реальности дела обстоят гораздо проще: повсеместное применение Aladdin формирует де-факто авторитетный стандарт оценки рисков, позволяя тем самым BlackRock реализовывать схему, обрисованную абзацем выше!

Окончательный вывод, к которому я пришел, анализируя деятельность BlackRock, пожалуй, разочарует любителей вульгарной конспирологии: компания Ларри Финка — это не ширма неких таинственных группировок, а коллективно созданный робот для перераспределения финансов и переоценки неликвидов. Робот, к которому приложили руку и частные, и государственные структуры.

Статус официального советника и контрактора Белого Дома выводит процесс перераспределения на финишную прямую, на которой итоговая схема выглядит следующим образом: BlackRock по заказу правительства США производит оценку «нездоровых активов» и затем продает их по установленной «справедливой» стоимости. Параллельно BlackRock оценивает и продает (покупает) активы для собственных частных клиентов, большая часть которых даже не известна по имени. Вопрос на засыпку: «Как вы полагаете, будет ли BlackRock давать правительству США советы, которые могли бы привести к убыткам собственных частных клиентов?»

Вопрос риторический, и в последнее время он волнует лишь наивных одиночек, каким-то образом выпавших из обоймы: «У BlackRock есть доступ к информации, когда Федеральный резерв будет продавать ценные бумаги и по какой цене (еще бы, ведь сама «Черная Скала» эти цены и рекомендовала Федеральному резерву! — С.Г.). При этом у BlackRock сложилась запутанная сеть финансовых отношений с людьми во всем мире. Потенциальный конфликт интересов огромен, и проследить за этим не представляется никакой возможности», — наивно лопочет Чарльз Грассли, сенатор-республиканец от штата Айова.

Поспешим успокоить сенатора: конфликт интересов существует исключительно в старой парадигме общественных отношений, из которой, по всему видать, Чарльза Грассли забыли своевременно вывести. В новой парадигме никакого конфликта нет по определению: власть и большие деньги в открытую устанавливают взаимовыгодные альянсы. А потому советы и рекомендации BlackRock не обидят ни родное правительство, ни родных частных клиентов: в шоколаде будут все! Ну… или почти все!

Это статья дает ответы на многие вопросы в отношении Азии.
И Китай, думаю, не будет исключением. В отличие от автора, я думаю, ему уготована та же участь.

Запах несвежего чизбургера

Сергей Голубицкий , опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №19 от 28 Сентября 2004 года.

"Шведов не люблю, немцев не люблю, американцев не люблю и японцев
не люблю. Я узбеков люблю! Они на морозе хорошо заводятся..."
Из телерекламы автомобилей Daewoo (собираемых в Узбекистане).

В последнем романе Пелевина есть строка: "Времена, когда с русским человеком можно было расплатиться запахом несвежего чизбургера, прошли". Впрочем, тем же запахом американцы расплатились в свое время с Daewoo Group.

Пару лет назад в Южной Корее, стране, находящейся на несоизмеримо более высоком, чем современная Россия, уровне экономического развития, разыгралось грандиозное по масштабам представление: целенаправленный развал одного из трех крупнейших национальных конгломератов - Daewoo Group - с последующей скупкой американским автогигантом General Motors (GM) наиболее конкурентоспособного его звена - Daewoo Motor. Скупкой аккурат за тот самый запах несвежего чизбургера. Полагаю, детективный сюжет этой истории станет для читателя не только увлекательным чтением, но и назидательным уроком, предостерегающим от излишнего оптимизма и доверчивости.
Чаебол

Ключ к пониманию корейского экономического чуда кроется в смешном (для русского уха) слове "чаебол". Чаебол - уникальное политико-экономическое образование, отдаленно напоминающее финансово-промышленные структуры российских олигархов. Казалось бы, общие черты налицо: "доверенный" частный предприниматель получает от государства практически безвозмездно производственные мощности, ему предоставляются дешевые кредиты и создаются всевозможные налоговые льготы. Трудись - не хочу! Однако на этом внешнем уровне всякая аналогия и заканчивается. Пока Россия с высоко поднятыми бровями производила калькуляцию ежегодно вывозимых из страны миллиардов долларов и умилялась покупкам "нашими" людьми английских футбольных клубов, корейские чаеболы открывали в Европе новые автомобильные заводы, в Америке - фабрики по сборке телевизоров, в Азии и на Ближнем Востоке - строили железнодорожные туннели и мосты. Усилиями чаеболов Корея тридцать лет кряду демонстрировала самый высокий в мире уровень роста национального продукта на душу населения (!), в то время как Россия констатировала физическое вымирание населения (свыше миллиона человек в год). Как видите, сравнивать тут нечего.

Корейские чаеболы с первого дня своего существования были ориентированы на завоевание мирового рынка, на экспорт продукции и международную конкуренцию в самых высокотехнологичных отраслях промышленности. Однако при всей своей ориентации "вовне", чаеболы оставались глубоко национальными образованиями - в этом их главное своеобразие и уникальность.

Один мой американский приятель, Тони, проработавший несколько лет в Южной Корее, очень любил рассказывать историю, которая, похоже, потрясла его даже больше собакоедства. Как-то раз на центральной улице Сеула китайский предприниматель открыл ресторан. Уже на следующий день к нему заглянула группа доброжелательных товарищей, которая - нет-нет, что вы! - не подвергла китайца рэкету, а сделала предложение, от которого нельзя было отказаться: выкупила ресторан за двойную цену. На вопрос "почему", последовал прямой ответ: "Мы очень любим наших китайских братьев, но на центральной улице Сеула могут быть только корейские рестораны".

До недавнего времени (точнее - до 1997 года) в Южной Корее существовала четко выраженная государственная протекционистская политика: на внутренний рынок не допускались ни иностранные предприниматели, ни иностранные банкиры. Все свои кредиты чаеболы получали в корейских финансовых учреждениях, которые, как правило, принадлежали государству. Подобный изоляционизм никоим образом не является наследием военно-политической диктатуры (как принято считать на Западе), а отражает своеобразие национального менталитета. Не случайно даже сегодня, семь лет спустя после экономической диверсии 1997 года, распахнувшей ворота страны для транснациональных корпораций, в Южной Корее, втором (после Японии) крупнейшем в Азии рынке сбыта автомобилей, доля продаж некорейских машин составляет чуть больше одного процента!

В равной мере величайшим заблуждением будет считать, что в основе политики протекционизма, характерной для эпохи чаеболов, лежат какие-то националистические или шовинистические чувства. Ни в коем случае! Национальный протекционизм основан на удивительно тонком понимании различий между традиционными принципами устроения корейского общества и так называемыми "общечеловеческими" ценностями, которые на поверку оказываются ценностями исключительно иудейской и западно-христианской цивилизаций. Судите сами.

Корейские чаеболы представляют собой единство трех начал: частного капитала, национальных банков и государственных структур, которые эти банки контролируют. В подавляющем большинстве случаев чаеболы учреждались одним человеком, который впоследствии привлекал к управлению компанией членов своей семьи. Расширение бизнеса строилось на постоянном поглощении предприятий как внутри страны, так и за ее пределами. Корейские предприятия передавались в чаебол из государственной собственности "по дружбе", иностранные - покупались на кредиты, предоставляемые тем же государством (и подконтрольными ему банками) за символический процент.

Запах несвежего чизбургера: Великий спекулянт, финансовый демон глобальной экономики, Сорос отлично видел перспективу: сначала кризис и обвал национальных валют азиатских "тигров", затем - ультиматумТеперь посмотрим, что вырастало из этой классической патерналистской схемы. Две вещи: глобальная синекура и так называемая "Корея Инкорпорейтед". Синекура заключалась в том, что чаебол становился для десятков и сотен тысяч своих служащих в полном смысле родным домом и цитаделью: гарантированная оплата труда (несоизмеримо более высокая, чем в остальных коммерческих структурах); гарантированный карьерный рост (по заранее известной служебной лестнице, привязанной к выслуге лет, а не личным достижениям); гарантированное пожизненное трудоустройство; гарантированная пенсия и гарантированное медицинское обеспечение. Помимо всех этих благ, происходило феноменальное вливание капитала в корейскую экономику в виде налогов, что и обеспечивало беспрецедентный экономический рост страны.

Платой за это была низкая прибыльность чаеболов: так, в лучшие свои годы Daewoo Group демонстрировала колоссальный годовой доход в размере 50 миллиардов долларов, при этом чистая прибыль едва превышала 1–2 миллиона долларов (а чаще - все вообще оборачивалось убытком). Естественно, что отцы-учредители корейских чаеболов - легендарные Чун Чжу Ён (Hyundai Group), Ли Бён Чул (Samsung), Ку Ин Хой (LG Group) и Ким Ву Чун (Daewoo Group) - были людьми хоть и очень богатыми, однако даже рядом не стояли с нашими березовскими и гусинскими.

Что касается "Кореи Инкорпорейтед", то идея превращения страны в единый экономический финансово-промышленный комплекс, выстроенный (sic!) на рыночных принципах, естественным образом вытекала из самой структуры чаеболов, находящихся под тотальным финансовым контролем со стороны государства. Поскольку чаеболы были обязаны правительству Кореи всем - переданной в управление собственностью, льготными кредитами, защитой от иностранной конкуренции на внутреннем рынке, правительство обладало негласным правом координировать деятельность чаеболов в интересах всей нации, "разруливать" спорные ситуации и перераспределять сферы влияния таким образом, что вся система финансово-промышленных конгломератов выступала единым фронтом ради достижения главной цели - завоевания Кореей мирового рынка (ни больше, ни меньше). Как видите, пока северные корейцы готовились к триумфальному шествию по планете оригинальных идей "чучхе", их южные сородичи проводили не менее оригинальную политику экономической экспансии. Им казалось, что сверхдешевыми чипами компьютерной памяти, чудо-телевизорами и малолитражными машинами можно потеснить теневые финансовые империи, которые не первое столетие управляли миром.
Good Guy, Bad Guy1

Сорок лет финансовые империи Запада терпеливо наблюдали за "японским и корейским чудом", а также примкнувшими к ним "азиатскими тигрятами", наивно уверовавшими в безграничные возможности правил fair play (честная игра (англ.)) свободного предпринимательства. Слово "наивно" употреблено здесь не случайно: и Япония, и Южная Корея, и Таиланд, и Индонезия, и Тайвань с самого первого дня согласились на ведение экономического эксперимента по чужим правилам и на чужом поле - в системе глобальной финансовой интеграции, стержнем которой является американский доллар. За что и поплатились жестоко и сокрушительно. В скобках отметим, что единственной страной, проявившей дальновидность и категорически отказавшейся от валютной интеграции, был Китай, что и сделало его последним независимым игроком во всей Азии после финансового кризиса 1997-го, положившего конец экономической самостоятельности "азиатских чудес", в том числе и Южной Кореи.

1 Хороший парень и плохой парень (англ.).

Смертельный удар был нанесен по всем правилам Никколо Макиавелли. Сначала пришел "злой дядя" Джордж Сорос и серией молниеносных, выверенных и виртуозных биржевых ударов практически уничтожил национальные валюты Таиланда (бат), Индонезии (рупию), Тайваня (доллар) и Южной Кореи (вону). Затем появился "добрый дядя" Международный Валютный Фонд (наш старый знакомый) и протянул спасительную руку помощи. Правда, не за просто так, а - потребовав в ультимативной форме принятия мер, которые неизбежно вели к уничтожению независимости национальной экономики.

В Южной Корее МВФ повел разговор по-взрослому. В обмен на кредит в 60 миллиардов долларов предлагалось: продать иностранным компаниям два крупнейших национальных банка; допустить иностранные банки к проведению финансовых операций в Корее; снять ограничения на покупку земли иностранцами; разрешить иностранным компаниям покупать внутренние корейские облигации; позволить корейским компаниям брать за рубежом краткосрочные и долгосрочные кредиты; наконец, самое главное - ликвидировать ненавистные чаеболы, которые в последние годы оказывали невыносимую конкуренцию американским компаниям практически по всем направлениям.

Поскольку в 1997 году пять крупнейших чаеболов Кореи (Hyundai, Samsung, Daewoo, LG Group и SK Group) давали более трети совокупного национального валового продукта, предложение "распустить" их можно смело расценивать, как приглашение на эшафот: "Чаеболы - это краеугольный камень корейской традиционной культуры, и их разрушение означает не что иное, как передачу всего национального фундамента экономики в руки развитых мировых держав", - заявил официальный представитель Samsung Group на следующий день после того, как корейское правительство подписало соглашение с МВФ.

Неужели кредитного пряника оказалось достаточно для того, чтобы корейцы с такой легкостью пошли на уничтожение своего "краеугольного камня"? Конечно же, нет! Потребовалась кропотливая работа по подготовке общественного мнения и созданию "правильных" национальных кадров, которые согласились бы выполнить неблагодарную работу. В этом отношении события в Южной Корее развивались по сценарию, многократно отработанному в других уголках планеты (в том числе и в России).

Сначала прошла массированная пропагандистская атака со стороны самых влиятельных корейских средств массовой информации, которые в один голос обвинили чаеболы во всех смертных грехах и бедах экономического кризиса. Писали о "сращивании частного капитала и государственной власти", словно это сращивание не определяло всю общественную жизнь Кореи последние пятьсот лет. Писали о "кумовстве" и "подкупе чиновников и политиков", словно "кумовство" не было единственной формой взаимного трудоустройства, известной в Корее со дня ее рождения. Писали о "безнравственном обогащении основателей чаеболов", их "вызывающе расточительном образе жизни", хотя каждый кореец знал, что эти самые отцы-основатели живут не на гавайских виллах, а в скромных домах по соседству. Писали, что своим безответственным поведением национальную валюту обвалили чаеболы, а не какие-то мифические интернациональные биржевые флибустьеры. И вообще: нечего смешить людей сказками о "всемирном заговоре" - как-никак XXI век на носу!

Тут как тут подоспела еще одна знакомая "пятая колонна": активизировались "борцы за права человека" и "диссиденты" всех мастей и оттенков. Заклубились митинги и демонстрации, поднялась волна народного возмущения "попранием гражданских прав" и надругательством над "общемировыми человеческими ценностями". Вдруг оказалось, что чаеболы - это порождение военной диктатуры 60–70-х годов, злые призраки тоталитаризма, "давители свободы слова".
МВФ продиктовал правительству Кореи ряд утонченных мер, которые, под благовидным предлогом повышения "прозрачности отчетности" чаеболов и дальнейшего перехода на "прогрессивные" западные формы ведения бухгалтерии, разрушали всю внутреннюю структуру корейских конгломератов. Первым шагом явился запрет под страхом уголовного наказания перекрестного кредитного поручительства и взаимного финансирования подразделений чаеболов.

Запах несвежего чизбургера: Главной амбицией Daewoo всегда была автомобильная промышленность. Компания наладила производство малолитражек в Польше, Иране, Вьетнаме, Индии, на Украине и в УзбекистанеСтруктурное своеобразие чаеболов, отличающее их от западных конгломератов, заключалась в отсутствии головной холдинговой компании. Не случайно почти все крупные чаеболы именовали себя группами (groups). Формально они и были скоплением разрозненных компаний, действующих в областях экономики, никак не связанных между собой. Число таких компаний в чаеболе зачастую достигало тысячи. Также формально подразделения чаеболов были независимы друг от друга. Реальная (и наитеснейшая!) связка осуществлялась на уровне не централизованного управления (через головной холдинг), а родственных отношений: пивоварня записывалась на имя трехлетнего внука двоюродной сестры, автомобильный завод числился за братом шурина, и так далее. В результате чаеболы постоянно тасовали финансы между своими формально независимыми подразделениями: одна компания предоставляла банку гарантию по кредиту другой, третья покупала по "правильной" цене сырье у четвертой, пятая "исправляла" в авральном порядке годовой баланс за счет увеличения активов, которые "удачно" приобретались за бесценок у шестого скрытого подразделения чаебола. Иными словами, кипела бурная экономическая жизнь в традиционном азиатском формате (патернализм + кумовство), целью которой являлся не уход от налогов (как принято считать на Западе), а обеспечение глобальной синекуры и нескончаемой экспансии корейской экономики от США до Вьетнама и Австралии.

Следующим шагом в войне с чаеболами стало требование снизить отношение "долги/активы" до уровня 200% (типичная величина этого показателя в чаеболах была 500–800%). С учетом сложившейся традиционной структуры чаеболов и, в первую очередь, низкой производительности труда в условиях поголовного и пожизненного трудоустройства, подобное снижение пропорции абсолютно нереально. Либо высокий уровень задолженности конгломератов, либо полная ломка структуры и принципов функционирования. Третьего не дано. На первый взгляд, вообще кажется невероятным, что чаеболы десятилетиями существовали под бременем столь неподъемных долговых обязательств. И не только сводили концы с концами, но и постоянно расширялись, увеличивали оборот и наращивали производственную мощность.

Ситуация прояснится, если мы вспомним, что кредитование чаеболов проводилось исключительно за счет внутрикорейских финансовых ресурсов - банков и стоящих за ними правительственных структур. Поскольку и чаеболы, и банки, и правительство играли в одной команде ("Корея Инкорпорейтед"), то между ними не возникало неразрешимых противоречий, связанных с проблемами чрезмерного кредитования, задержек с возвратом платежей и т. п. Тот факт, что уровень долгов чаеболов в восемь раз превосходил размер их активов, не вызывал беспокойства корейских банков. Поскольку эти банки контролировали на выходе продукцию чаеболов, которая, в конечном счете, шла на благо - как трудоустройство сограждан, так и развитие общенациональной экономики.

Очевидно, что как только на корейском горизонте появились западные банки и венчурные капиталисты (а они хлынули в страну после экономического переворота 1997 года), тонкое равновесие, сложившееся между чаеболами и национальными финансовыми институтами, исчезло. Оно и понятно: западные кредиторы не играют в одной команде с чаеболами и корейскими банками. У них собственные интересы, которые, по хорошо известным экономическим законам, находятся в непримиримом противоречии с интересами корейских деловых структур (русских, украинских, индийских, венесуэльских - ряд можно продолжать до бесконечности). Думаю, понятно (quo bene?2), что требование МВФ о снижении пропорции "долги/активы" продиктовано не заботой о корейском благополучии, а исключительно интересами западных (в первую очередь, конечно же, американских) финансовых кругов, которые МВФ и обслуживает с момента своего возникновения. В этом нет ничего предосудительного: для того МВФ и создавался, чтобы обслуживать своих создателей. Просто нужно трезво оценивать ситуацию и не нести ахинею про доброго дядю за океаном, который спит и видит, как бы помочь аборигенам-неумехам!

Заключительный coup de grace, нанесенный МВФ корейским чаеболам, состоял в требовании ликвидировать систему глобальной синекуры, расстаться с практикой "пожизненного трудоустройства" и принять западный формат поощрения работников: не за выслугу лет, а по личным достижениям. Короче говоря, программа, делегированная МВФ администрации президента Ким Дэ Чжуна, означала полномасштабное разрушение всех традиционных форм ведения экономики.

2 Основополагающий постулат римского права: "Кому это выгодно?"

В качестве альтернативы "неперспективной" ориентации Южной Кореи на производственный сектор был рекомендован вариант "правильного" капитализма: доминирующая в те годы в США модель пустопорожних интернетовских "доткомов" и всенародного "электронно-биржевого трейдинга". Поспешно соорудили Kosdaq - корейский аналог "кузницы технологического бизнеса" Nasdaq, наплодили тысячи трейдерских фирмешек и ринулись торговать акциями - нет, не чаеболов с их реальными активами, исчисляемыми десятками миллиардов долларов, а интернетовских стартапов: доморощенных конторок со штатом в два-три человека, предоставляющих "перспективные" услуги по веб-дизайну и онлайн-коммерции. В одночасье родилась армия девятнадцатилетних "бумажных миллионеров", которые не могли поверить в свалившееся на их головы счастье и - главное! - появление на горизонте новых головокружительных жизненных ценностей: "Мы с друзьями работаем от зари до зари шесть дней в неделю и соревнуемся, кто первым сумеет купить себе костюм от Армани", - восторженно хвастается на страницах "Korea Times" своими трудовыми перспективами молодой "доткомовец" Гилберт Ким. "Если вы поговорите с выпускниками ведущих университетов, то узнаете, что никто из них не хочет больше работать в чаеболах. Они все мечтают открыть собственные компании", - делится наблюдением Хам Джэй Бонг, профессор политологии из Сеульского университета Йонсей.

В какой-то момент капитализация пустопорожних Интернет-однодневок, ничего не производящих и ничего не умеющих, достигла таких заоблачных высот, что они стали числиться в одном ряду с крупнейшими чаеболами, на заводах которых отливались миллионы тонн первоклассной стали и собирались лучшие в мире компьютерные чипы и мониторы. Правда, "коздаковское" счастье длилось недолго: грандиозный крах американского Nasdaq осенью 2000 года привел к мгновенному и повсеместному сдутию Интернет-пузыря, а многомиллионнодолларовая капитализация корейских "доткомов" лишилась даже своего бумажного статуса. На всякий случай напомню читателям, как это выглядело (просто посмотрите на этот жизнерадостный график!).

Чаеболы попытались соответствовать веяниям времени с минимальными потерями: открывали курсы переквалификации для усвоения "современного стиля менеджмента", вводили систему оплаты труда, основанную на личных достижениях работников, сокращали уровни бюрократической иерархии, разрешали сотрудникам ходить на работу в джинсах и сандалиях и придерживаться свободного графика.

Не получилось. Буквально за два года внутренние структуры чаеболов вошли в полный диссонанс с новой кредитной политикой (запрет на перекрестное финансирование, "долги/активы" ниже уровня 200%). И начался обвал. Первой не выдержала Daewoo Group: в 1997 году она была четвертым по величине чаеболом Южной Кореи, в 1998 - третьим, в 1999 - вторым (потеснив Samsumg), а в 2000 - умерла.
Ким

Большинство корейских чаеболов родилось из маленьких торговых киосков или рыночных лотков. Однако ребенок Ким Ву Чуна уже в колыбели был великаном: шутка сказать - пять наемных работников и пять миллионов вон стартового капитала (3,5 тысячи долларов)! Головокружительный взлет получил не менее головокружительное имя - "Великая Вселенная", по-корейски Daewoo (произносится "Дэй-У"). И как угадали: через тридцать лет 320 тысяч сотрудников в 110 странах мира создавали для великой империи Ким Ву Чуна автомобили, телевизоры, морские корабли, рояли, аэрокосмическое оборудование и самые современные компьютеры.

Запах несвежего чизбургера: Международную империю Daewoo Ким Ву Чун выстраивал на тесных личных отношениях с государственными и политическими лидерами - Франции, Судана, Пакистана, Вьетнама, Индии, Китая, Ливии, ИранаВ 1967 году "Великая Вселенная" специализировалась на ткацком производстве. Однако ее 30-летний демиург не был зеленым торговцем. Сын заслуженного учителя, выпускник престижного университета Йонсей, обладатель диплома по экономике Ким Ву Чун был умудренным жизненным опытом человеком, чья трудовая биография началась еще в годы корейской войны, когда мальчиком он продавал газеты на улице. Вопреки масштабу амбиций ("Все дороги вымощены золотом" и "Это большой мир, в котором всегда найдется работа" - названия автобиографических бестселлеров, изданных миллионными тиражами и переведенных на 21 язык), Ким Ву Чун всегда исповедовал камерно-патерналистский стиль руководства. Он регулярно наведывался по вечерам на фабрику, раздавал шоколадки девушкам-ткачихам из ночной смены, в надежде на повышение производительности труда, устраивал ежедневные застолья с перспективными клиентами, обильно вознося хвалебные тосты (будучи принципиальным абстинентом, Ким подливал себе ячменного чаю из бутылки виски). Случалось хитрить и по-крупному: как-то раз в Сингапуре он выдал образцы новой ткани, купленной в Гонконге, за свои собственные и в результате получил заказ на двести тысяч долларов. Самое показательное в этой истории - Ким Ву Чун вернулся в Корею, на полученный аванс молниеносно обновил все оборудование на фабрике и наладил в течение месяца производство тканей, аналогичных гонконгским.

В 1968 году экспортный текстильный бизнес Ким Ву Чуна продемонстрировал столь выдающиеся результаты, что имя Daewoo прозвучало на заседании правительства в самом достохвальном контексте. Тем самым возникли предпосылки для вхождения в число "доверенных" предпринимателей и превращения "Великой Вселенной" в серьезный чаебол. Будучи людьми взрослыми, мы понимаем, что одними шоколадками и клиентскими застольями Олимпа не достигают. Ларчик Кима раскрывался на удивленье просто: корейский президент и диктатор, 16 лет несменяемо пребывавший у власти, генерал Пак Чжон Хи был любимым учеником отца Ким Ву Чуна, а отец Ким Ву Чуна - любимым учителем генерала Пак Чжон Хи. Вот и весь флексагон.

Переломным моментом в судьбе Ким Ву Чуна стала безвозмездная передача Daewoo в 1976 году государственного станкостроительного завода, который ни разу (!) за 37 лет своего существования не дал прибыли. Снимем шляпу: Ким Ву Чун переехал на долгие месяцы жить на завод (спал в кабинете на топчанчике), в корне пересмотрел стратегию производства, провел переобучение и перепрофилирование рабочих и уже на следующий год продемонстрировал прибыль! За станкостроительным заводом последовала судоверфь, потом завод по сборке автомобилей, затем десятки других ущербных производств. Все, что ни попадало в руки Ким Ву Чуна, превращалось в золото.

Международную империю Daewoo Ким Ву Чун выстраивал на тесных личных отношениях с государственными и политическими лидерами - Франции, Судана, Пакистана, Вьетнама, Индии, Китая, Ливии, Ирана. При абсолютной всеядности Daewoo главный вектор экспансии всегда указывал на страны Третьего мира. Это не было случайностью: осторожные американцы и западные европейцы редко заглядывали в нестабильные уголки планеты, а Ким Ву Чун свято верил: "чем больше риск, тем выше прибыль" (любимая поговорка). В самый разгар ирано-иракской войны Daewoo спокойно занималась строительством железнодорожного туннеля в Иране, а на пике американских проклятий, посылаемых в адрес Муаммара Каддафи, превратила Ливию в гигантскую стройплощадку, осваивая заказы на 1,7 миллиарда долларов.

Завоевание новых территорий всегда проходило при непосредственном участии Ким Ву Чуна: "Я должен сам почувствовать страну, подышать ее воздухом, чтобы понять, насколько удобно нам будет в ней работать", - говорил неуемный президент Daewoo. Сослуживцы поражались скорости, с которой Ким Ву Чун перемещается по свету и - главное! - заключает сделки. Однажды утром он неожиданно полетел в Гану на встречу с главой правительства. Вечером того же дня вернулся в Корею уже с подписанным соглашением о строительстве пятизвездочного отеля в столице Аккра.

При глубокой диверсификации Daewoo главной амбицией Ким Ву Чуна всегда была автомобильная промышленность. Daewoo наладила производство своих малолитражек на заводах в Польше, Украине, Иране, Вьетнаме и Индии. Самой выгодной сделкой считался договор с правительством Узбекистана, по которому компания Ким Ву Чуна брала на себя лишь половину расходов, остальное ложилось на плечи узбекских товарищей. Выбор Узбекистана был не случайным: бывшая советская республика прокладывала дорогу на перспективный российский рынок, изнывавший в тисках вазовского убожества.
Запах несвежего чизбургера: Так выглядела кардиограмма обрушившейся "новой экономики". Крах американского Nasdaq осенью 2000 года привел к мгновенному и повсеместному сдутию Интернет-пузыря

Daewoo Motor (автомобильное подразделение Daewoo Group) планировал к 2000 году выйти на рубеж производства в 2 миллиона машин. Вполне реальное дерзновение с учетом того, что за год до гибели (1999) с конвейеров чаебола сошло 1,6 миллиона автомобилей. В кризисный 1997 год империя Ким Ву Чуна, будто не замечая радикальных перемен в политическом и экономическом климате страны, продолжала набирать обороты: Daewoo поглотил единственного производителя внедорожников в Южной Корее, компанию SsangYong, и вышел на третью позицию в списке крупнейших чаеболов. В 1998 году 12 головных компаний конгломерата получили доход в 51 миллиард долларов при итоговом убытке в 458 миллионов (возникшем по большей части из-за покупки SsangYong). Подобная ситуация была бы легко переварена южнокорейской экономикой в условиях закрытого внутринационального финансирования (до 1997 года), однако теперь в Сеуле дули новые ветры. Карающий перст МВФ указал на "Великую Вселенную", раздалась команда "фас!", и через полтора года Daewoo Group прекратила существование, а Ким Ву Чун, назначенный главным виновником всех бед южнокорейской экономики, покинул родину, обрекая себя на пожизненное изгнание…

Продолжение:

Запах несвежего чизбургера - II
Сергей Голубицкий , опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №20 от 05 Октября 2004 года.

В ноябре 1999 года Ким Ву Чун обратился к служащим Daewoo с открытым письмом, в котором попросил у них прощения за то, что не смог спасти компанию и назвал cвое поведение в кризисной ситуации "неприемлемым". Но был ли Ким виноват? И в чем, собственно?

Daewoo всегда был образцовым чаеболом, а глава группы Ким Ву Чун - образцовым корейцем. К тому же - с понятиями. Декларируемая Ким Ву Чуном "дружба с властью при любых обстоятельствах и невзирая на лица" вовсе не являлась демонстрацией беспринципного конформизма, а, напротив, свидетельствовала о трезвой оценке и глубоком понимании принципов экономического устройства "Кореи Инкорпорейтед".
Азазель1

Из первой части этого повествования, опубликованной в прошлом номере журнала, читатель помнит, что превращение ткацкой фабрики Daewoo в гигантский мировой концерн началось с широкого жеста генерала Пак Чжон Хи, передавшего государственный станкостроительный завод в собственность Ким Ву Чуну. Ответная благодарность Ким Ву Чуна носила философский характер: он свято поддерживал не только своего благодетеля, но и всех последующих президентов. К сожалению, в 1996 году Ким Ву Чун не учел новых общественно-политических веяний и неудачно внес 30 миллионов долларов (!) в фонд избирательной кампании президента Ро Тай У (известного у нас больше как Ро Дэ У). Отца-основателя Daewoo тут же обвинили во взяточничестве и вместе с восемью другими влиятельными чаебольцами отправили под суд. Слава богу, приговор получился условным: Ким Ву Чун, мол, действовал не корысти ради, а в интересах компании.

Но вердикт суда сыграл с Ким Ву Чуном злую шутку. Он так и не осознал, что в новой Корее для задушевной спайки чаеболов с государством больше не оставалось места. В 1998 году, действуя в неизменных рамках традиции, Ким Ву Чун оказывает мощнейшую финансовую поддержку избирательной кампании будущего президента-диссидента Ким Дэ Чжуна - по иронии судьбы главного гробовщика Daewoo.

Запах несвежего чизбургера - II: Сотрудники компании требовали ответа на вопрос о том, что произошло с Daewoo и вообще с миром. Ким Ву Чун обратился к ним с открытым письмом и попросил прощения за то, что не смог спасти положениеКим Ву Чун не сомневался, что новый президент, будучи не только диссидентом, но и патриотом, заинтересован в выведении страны из тяжелого экономического кризиса внутренними силами и с сохранением национальной независимости. В начале 1999 года руководитель Daewoo вручил Ким Дэ Чжуну план экономического возрождения Кореи, позволявший за счет стимуляции экспортной деятельности дать стране в кратчайшие сроки прибыль приблизительно в 50 миллиардов долларов. Этих денег было достаточно, чтобы полностью освободиться от пут МВФ и вернуться к независимой национальной экономической политике. Как бы не так! "Пятая колонна" многочисленных советников президента выступила с резкой критикой плана Ким Ву Чуна: "Daewoo хочет, чтобы правительство решило за нее все проблемы. Однако по новым соглашениям о международной торговле мы не можем оказывать предпочтение той или иной компании в вопросах экспортной деятельности", - озвучил позицию невидимых кукловодов Ли Хун Джей, первый заместитель премьер-министра и правая рука (точнее - пристегнутый протез) нового корейского президента. Озвучил и сразу же повел атаку на чаеболы: "С 1 марта 1999 года перекрестные гарантии будут полностью запрещены. Банки и конгломераты, замеченные в подобной активности, понесут наказание по всей строгости нового закона". А чтобы не возникало сомнений в серьезности намерений, добавил: "Руководителей чаеболов и банков ожидает уголовная ответственность, а не условные наказания".

Уверения Ким Ву Чуна, что Daewoo, мол, не его персональная лавка, но становой хребет национальной экономики, а предложенный президенту план направлен на оздоровление всей страны, а не одного чаебола, казалось, никто не услышал. Однако Ким не сдавался. На ежемесячных заседаниях правительства он упрекал государственных чиновников в нежелании прислушаться к мнению корейских предпринимателей: "Поверьте, я знаю лучше, чем кто-либо другой, что происходит в стране. Они (МВФ со товарищи - С.Г.) возложили всю вину на чрезмерные долги корпораций. Но ведь это финансовый кризис, а не экономический. В подобной ситуации достаточно краткосрочной помощи правительства".

Вместо помощи правительство президента-диссидента продолжало завинчивать гайки, и Ким Ву Чун решился на демонстративный вызов. Daewoo открыто отказалась снижать соотношение "долги/активы", переходить на американскую систему ведения бухгалтерии и - главное! - распродавать активы, как того требовал МВФ. "Я не могу продавать активы, потому что у Daewoo они, по большей части, расположены за пределами Кореи, - пояснял свою позицию Ким Ву Чун в одном из интервью. - Кроме того, основные активы находятся на балансе предприятий, учрежденных совместно с правительствами иностранных государств. Мы не можем просто так взять и всё бросить".

Удивительная наивность! Кажется, Ким Ву Чун до самого конца так и не понял, что катавасия 1997 года и была затеяна ради того, чтобы вытеснить корейские чаеболы c перспективных мировых рынков. Во всей этой истории поражает скоординированность действий, на первый взгляд, совершенно разнородных и независимых друг от друга организаций: "Все финансовые институты мира словно сговорились и теперь требуют от нас немедленного погашения долгов. Мы просто физически не в состоянии выполнить их требования", - в высказываниях Ким Ву Чуна появились откровенные ноты отчаяния.

Не дождавшись помощи от правительства, Daewoo предпринимает попытку выкарабкаться из финансовой катастрофы собственными силами и эмитирует огромное количество коммерческих бумаг и облигаций на общую сумму в 13,5 миллиарда долларов. Ставка по новым долговым обязательствам доходила до 30% годовых! В ответ правительство налагает запрет на распространение и продажу новых бумаг Daewoo. The show was over (представление окончено (англ.)).

Заключительный жест Ким Ву Чуна носил, скорее, символический, нежели практический характер: летом 1999 года в качестве гарантии корейским кредиторам по долговым обязательствам Daewoo он заложил все свое личное состояние - недвижимость и акции компании на сумму около одного миллиарда долларов. Все развитие цивилизации Запада на протяжении последних четырехсот лет было направлено на создание таких условий хозяйствования, при которых любая индивидуальная ответственность по долговым обязательствам юридического лица была бы не просто невозможна, но даже немыслима. Концепция ООО (Общества с ограниченной ответственностью (по-западному - Limited) стала краеугольным камнем капитализма. Если раньше сопротивление Ким Ву Чуна носило частный характер, то теперь его решение заложить личное имущество обрело символическое звучание и выглядело как прямая угроза Системе.

Американское агентство Standard & Poors мгновенно обрушило кредитный рейтинг Daewoo, придав ее долговым обязательствам статус "мусорных облигаций". Финансовая наблюдательная комиссия при правительстве Ким Дэ Чжуна (главный рычаг проведения в жизнь политики МВФ в Корее) выступила с публичным заявлением о вероятном возбуждении уголовного дела против Ким Ву Чуна.

Травля не могла пройти бесследно. Летом 1999-го, по свидетельству личного адвоката Ким Ву Чуна, тот был на грани самоубийства. "Я испытывал безграничную печаль из-за того, как со мной обошлись", - вспоминал позже опальный глава чаебола. О принятом решении он поведал близким друзьям и родственникам: "Если я исчезну, у Daewoo все образуется".

26 августа 1999 года корейское правительство взяло под контроль долговые обязательства Daewoo, что явилось косвенной формой национализации чаебола. Главным козлом отпущения назначили Ким Ву Чуна. Находясь в Китае на торжественной инаугурации трех комплектующих линий Daewoo, он принял решение не возвращаться на родину. В ноябре 1999 года Ким Ву Чун обратился с открытым письмом к служащим Daewoo, в котором попросил у них прощения за то, что не смог спасти компанию. Свое поведение в кризисной ситуации он назвал "неприемлемым".

Это письмо стало последним публичным выступлением олигарха в изгнании. В состоянии жесточайшей депрессии он был госпитализирован в Германии с сердечным приступом. Его самочувствие усугублялось осложнениями после операции по удалению раковой опухоли желудка.

Между тем на родине Ким Ву Чуна полным ходом шла инсценировка полномасштабной Вальпургиевой ночи: "Книга мировых рекордов Гиннеса, возможно, назовет создателя Daewoo величайшим манипуляром бухгалтерской отчетности ХХ столетия, - куражился рупор общечеловеческих ценностей Korea Times. - Крах Daewoo символизирует трагический конец имперских магнатов, которые никогда не прислушивались к чаяниям простых людей, а самому Киму удалось перещеголять даже легендарного отца финансового аферизма Чарльза Понци".

В штаб-квартире профсоюза Daewoo Motor вывесили портрет бывшего отца-учредителя с надписью WANTED (разыскивается (англ.)) и обещанием вознаграждения аж в 500 долларов тому, кто сообщит о местонахождении преступника. Под фотографией убеленного сединами Ким Ву Чуна красовался список навешенных на него злодеяний: взяточничество, воровство 20 миллиардов долларов из общественных фондов, отнятие жизни рабочих и паралич национальной экономики. Ни больше ни меньше.

Запах несвежего чизбургера - II: И здесь в центре внимания снова рабочие: президента Ким Ву Чуна приветствуют работники первого в США дилерского автоцентра Daewoo, открывшегося в 1998 годуИз этого вздора наиболее показательным является обвинение в умыкании 20 миллиардов долларов. В 2001 году корейские кредиторы обнаружили секретный Британский Финансовый Центр (БФЦ), который создатель Daewoo якобы открыл для отмывания капиталов и распределения взяток в мировом масштабе. Прокуратура также заявила о том, что из 20 миллиардов долларов, проходивших по счетам БФЦ, 2 миллиарда Ким Ву Чун пустил на собственные нужды. Однако расследование, проведенное враждебно настроенной Финансовой наблюдательной комиссией, показало, что все деньги на счетах БФЦ использовались исключительно на законные инвестиции и обслуживание международных долговых обязательств. Никаких следов финансовых злоупотреблений выявлено не было.

1 Ветхозаветный демон Пустыни (Левит 16:8), прообраз Прометея. Этимология имени: от выражения "са’ир ла-азазель" - козел отпущения.

В результате многочисленных расследований Ким Ву Чун лишился ауры финансового злодея и постепенно превратился в заурядного политического изгнанника. Время от времени правительство Южной Кореи предпринимает вялые попытки сохранить лицо, отсылая запросы в Интерпол с просьбой… нет-нет, не арестовать Ким Ву Чуна, а всего лишь следить за его передвижениями. Интерпол с удовольствием поддерживает спектакль: в одном из своих пресс-релизов (апрель 2001 года) он обмолвился о существовании некоего постановления об аресте, выписанного на имя Ким Ву Чуна, однако за всеми подробностями отсылал на собственный веб-сайт. Стоит ли говорить, что на сайте почтенного сыскного агентства нет ни единого упоминания о беглом олигархе?

Между тем Ким Ву Чун свободно ездит по всему миру, используя свой корейский паспорт. В Китае и Вьетнаме его визиты неизменно проводятся по протоколу высокопоставленных правительственных гостей. "Мысли о прошлом неизменно огорчают меня, - говорит Ким. - Поэтому я всячески пытаюсь избегать праздного времяпрепровождения".

Сегодня Ким Ву Чун интенсивно работает над третьей книгой своих мемуаров, поддерживает форму на гольф-площадках и зарабатывает на пропитание в качестве советника французской инженерной фирмы.
Divide et impera2

Посмотрим теперь, как сложилась судьба Daewoo - любимого детища Ким Ву Чуна.

Правительство национализировало Daewoo в августе 1999 года не на пустом месте. Ровно за неделю до этого события между автомобильным подразделением группы компаний Ким Ву Чуна Daewoo Motor Company Ltd. и американским концерном General Motors Corporation (GM) был подписан протокол о намерениях по созданию возможного стратегического альянса. Осмелюсь предположить, что передача Daewoo в руки кризисных управляющих и - самое главное! - отстранение Ким Ву Чуна от власти служили единственной цели: облегчить поглощение корейского чаебола американским автогигантом. И вот почему.

Дело в том, что GM и Daewoo - старые знакомые. В 1972 году General Motors создала совместное предприятие с корейской компанией Shinjin Motor (50% на 50%), которое окрестили General Motors Korea. В 1978 году Daewoo Group скупил акции Shinjin Motor, став, тем самым, партнером General Motors по совместному предприятию. В 1982 году General Motors Korea был переименован в Daewoo Motor Company - показательный эпизод, демонстрирующий подчеркнуто национальную линию, проводимую Ким Ву Чуном в отношениях с иностранными партнерами. Еще через десять лет Ким Ву Чун буквально выдавил General Motors из совместного предприятия, выкупив 50-процентную долю американского автогиганта за полмиллиарда долларов. Решение было продиктовано амбициями Ким Ву Чуна по превращению Daewoo Motor в крупнейшего мирового производителя автомобилей. Очевидно, что General Motors подобная перспектива совершенно не прельщала: на протяжении 20 лет партнерства GM изо всех сил пытался свести роль своего корейского СА к скромному поставщику комплектующих. Не тут-то было.

Сначала Daewoo Motor выбил себе право на самостоятельное производство стильного Pontiac LeMans для американского рынка. В 1987 году корейская компания поставила в США 100 тысяч автомобилей, в 1988 - уже 278 тысяч. Такими темпами Ким Ву Чун мог легко потеснить General Motors на его собственной территории. Пытаясь закрепиться в Америке, Daewoo создала целый ряд совместных предприятий: с Caterpillar для производства автопогрузчиков, с Northern Telecom для изготовления телефонных аппаратов, с подразделением Sikorsky Aircraft (группа United Technologies) для производства вертолетов в Корее. General Motors с ужасом взирал на эту зловещую экспансию корейского монстра, судорожно прорабатывая возможные меры противостояния.

Как только Ким Ву Чун избавился от GM в Daewoo Motor, он тут же зарегистрировал дочернее предприятие Daewoo Motor America, развернул сеть автосалонов во всех штатах и принялся продавать свои перспективные малолитражные модели по невиданным в Америке ценам. Безусловно проигрывая поначалу американским производителям в качестве сборки, Daewoo Motor брал ценой и дизайном. В 1994 году Ким Ву Чун купил британскую IAD Design, которая сразила весь мир наповал уже первым концепт-каром для Daewoo: в основу Bucrane были положены, ни больше ни меньше, чертежи культовой ItalDesign, сделанные для купе Maserati.

Добавьте к этому покупку в 1997 году производителя стильных внедорожников Ssang Yong Motor, открытие десятков совместных предприятий по производству автомобилей в самых перспективных регионах мира, а также выход на уровень производительности в 1,6 миллиона машин в год накануне уничтожения компании, - и вы получите полноценную картину того трофея, который лег к ногам General Motors осенью 1999 года.

Однако самым загадочным в истории продажи Daewoo Motor GM представляется поведение корейских кредиторов погибшего чаебола, во главе которых стоял государственный Банк Развития (Korea Development Bank). После подписания протокола о намерениях General Motors выразил пожелание оформить сделку в теплой семейной обстановке без привлечения ненужных конкурентов, предложив за столь эксклюзивные права умопомрачительную сумму - порядка 6,2 миллиарда долларов. Для сравнения, в 1999 году Ford купил шведскую Volvo Cars, несоизмеримо более престижную и перспективную, чем Daewoo Motor, практически за те же деньги - 6,45 миллиарда.

Запах несвежего чизбургера - II: В 1998 году Ким Дэ Чжун для своей избирательной кампании получил мощнейшую финансовую поддержку от Ким Ву Чуна. А затем стал… главным гробовщиком DaewooКазалось, Банк Развития должен был прыгать от счастья и немедленно соглашаться. Однако этого не произошло. Кредиторы Daewoo каким-то непонятным образом посчитали, что 6 миллиардов - это мало, формально отказались от предложения GM и выставили Daewoo Motor на аукцион! Якобы в надежде на то, что кто-нибудь предложит больше. Слово "якобы" - единственное, что приходит в голову, когда знаешь, чем вся история завершилась. Невозможно отделаться от ощущения, что разыгрывался грандиозный фарс, участники которого, внешне действующие в противоположных лагерях, своими прямыми поступками откровенно подыгрывали друг другу, приближая заранее спланированную развязку.

Начнем с того, что Корейский Банк Развития, не будь он государственной структурой, в первую голову попытался бы предотвратить национализацию чаебола, введения плана реструктуризации, последующего расчленения конгломерата и - главное! - продажи его иностранным конкурентам. Как? Да элементарно: не форсируя возврат кредитов! На момент аукциона долг Daewoo Motor составлял 16,4 миллиарда долларов, и львиная доля его приходилась на государство. Также на момент аукциона объем производства Daewoo Motor, как я уже говорил, составил 1,6 миллиона машин в год. Неужели найдется финансовая структура, которая добровольно согласится зарезать такого кабанчика? Ну так то ж добровольно. А когда за спиной правительства (главного кредитора Daewoo) стоит мрачная тень МВФ, диктующего условия для погашения общенационального валютного долга, выходит совсем иной коленкор. Именно тот, что мы и наблюдали.

Итак, General Motors получает формальный от ворот поворот, и Daewoo Motor выставляют на открытый аукцион. О своем желании принять участие в "честном" состязании заявили: Ford Motor, DaimlerChrysler AG, Fiat SpA и подразделения корейских чаеболов Hyundai Motor Co. и Samsung Group.

Элементарный анализ соискантов мгновенно вскрывает фарсовую подоплеку всего действа. Ford Motor как раз накануне купил Volvo (в конце января 1999 года), буквально вывернув наизнанку все свои карманы: шутка сказать: 6,45 миллиарда долларов чистого наличмана. Кредиторам Daewoo достаточно было переговорить с любым финансовым аналитиком, чтобы убедиться: у "Форда" свободных денег больше не было и не предвиделось!

Следующий участник аукциона: DaimlerChrysler, и практически зеркальная ситуация! Менее года назад немецкий Daimler Benz прошел через мучительную процедуру слияния с американским Chrysler’ом и о дальнейших расширениях мог задуматься только в самом страшном сне.

Бутафорский характер участия "Фиата" в аукционе Daewoo Motor теоретически еще можно было оспорить, если бы не одно "но": таких денег (порядка 6 миллиардов долларов) у итальянцев отродясь не водилось. И не просто 6 миллиардов, а поболе: иначе зачем было отказываться от предложения General Motors и разводить канитель с аукционом?

Присутствие в списке участников аукциона двух других чаеболов Hyundai и Samsung было продиктовано явно политическими соображениями.
Итак, по всему выходило, что единственный реальный участник аукциона Daewoo Motor - это… General Motors! Тогда зачем было заваривать кашу?

2 Разделяй и властвуй - формула римского сената (лат.).

Между тем, пока Daewoo Motor отпевали на аукционе, компания продолжала наращивать производство, демонстрируя феноменальные результаты. И где бы вы думали? В самой Америке! По итогам 1999 года продажи Daewoo в США выросли на 313%! К концу 2000 года число салонов по продаже корейских автомобилей в США должно было достигнуть 1 400 - это больше, чем у японских "Хонда" и "Мицубиши" вместе взятых. Неслабый покойничек, не правда ли?

Аукцион продолжался почти год, пока, наконец, в июне 2000-го не определился неожиданный победитель. Им стал Ford Motor, предложивший за Daewoo Motor 6,9 миллиарда долларов! Интересно, что ставка General Motors к этому времени упала до 4,2 миллиарда. Остальные участники аукциона, исполнив свою формальную роль статистов, тихо удалились восвояси.

Началось всеобщее ликование! Корейское правительство и Банк Развития били себя в грудь и кидали в небо шапки, публично упиваясь собственной прозорливостью. Еще бы: ведь прошлогодняя ставка GM на приватных переговорах оказалась посрамленной на целых 700 миллионов долларов. Почему-то никому не приходило в голову реально оценить результаты аукциона во всей их абсурдности: ну скажите на милость, зачем "Форду" выкладывать почти 7 миллиардов долларов, когда его единственный конкурент дает всего 4? Это же фарс какой-то, да и только.

Фарс не фарс, а Алан Перритон, директор регионального департамента General Motors по поглощениям и стратегическим альянсам, публично изобразил корпоративную скорбь и огорчение результатами аукциона: "Наше предложение было основано на самом скрупулезном анализе ситуации в Daewoo, знании его людских ресурсов и производственных процессов. Наша цена полностью отражала реальную рыночную стоимость этой компании. Факт, что комиссия отдала предпочтение "Форду", явился для нас полной неожиданностью. Это заставляет задуматься о процедурах, задействованных на аукционе".

Однако горевать General Motors пришлось недолго - уже в сентябре "Форд" торжественно отрекся от своих обязательств по аукциону. Может быть, у "Форда" неожиданно кончились деньги после жуткого прокола с покрышками Firestone, из-за которых пришлось отзывать сотни тысяч автомобилей? Вряд ли. 15 сентября правление компании уведомило Daewoo о своем отказе и тут же на заседании проголосовало, ничтоже сумняшеся, за выделение 5 миллиардов долларов на выкуп собственных акций. Так что денежки у "Форда" водились.

Демарш "Форда" можно расшифровать двояко. На самой поверхности лежит очевидное: с самого начала компания не сомневалась, что Daewoo отойдет General Motors, поэтому использовала аукционный биддинг для банального экономического шпионажа. Ведь под предлогом реальной оценки активов Daewoo Motor участникам аукциона была предоставлена возможность основательно порыться в документации корейского автопроизводителя. Особо глубокое копание "Форд" сумел провести в летние месяцы на правах победителя аукциона, когда хозяйской рукой перлюстрировал самые сокровенные инженерные разработки и ноу-хау Daewoo. Оно понятно: без пяти минут - собственник. Все эти действия позволили "Форду" составить максимально точную картину о будущем активе своего главного конкурента - General Motors: ведь рано или поздно Daewoo все равно к нему отойдет!

Такое объяснение лежит на поверхности, и о нем писали самые отважные и дотошные журналисты. О чем не писал никто, так это о второй гипотезе, которая хоть и не столь очевидна, однако в глобальной перспективе, на мой взгляд, выглядит основательней. Если допустить, что Ford и General Motors играют в одной команде - в той самой, где заказывают музыку злой дядя Сорос и добрый дядя МВФ, - то получится, что "Форд" исполнял партию засланного казачка, призванного нейтрализовать остальных конкурентов.

Запах несвежего чизбургера - II: Вот и все. Процесс завершен, Джон Смит из GM (справа) жмет руки корейским коллегам, а судьба Daewoo Motor как самостоятельной компании на этом заканчиваетсяВ самом деле, как только "Форд" заявил об отказе выкупить Daewoo Motor, сразу же стали всплывать прелюбопытнейшие факты. Выяснилось, что европейские и корейские участники аукциона никоим образом не отсиживались в статистах, а весьма активно пытались прийти к финишу первыми! Оказалось, что General Motors со своими 4 миллиардами долларов вовсе не был на втором месте. Его опередил альянс DaimlerChrysler - Hyundai Motor, который предложил 6 миллиардов за пакет Daewoo + Ssang Yong либо 5 миллиардов долларов за один только Daewoo Motor!

Получается, что не вмешайся "Форд" со своей липовой перебивкой в 6,9 миллиарда, не видать Daewoo американскому концерну General Motors как своих ушей! Сделав свое дело, мавр спокойно ушел: "Форд" благополучно пустил под откос продолжавшийся больше года аукцион, оставив собрата GM наедине со своей жертвой. Почему наедине? Да потому, что немцы быстро сообразили, какие ставки сделаны на корейский кон, и разумно решили не испытывать судьбу дважды: официальный представитель DaimlerChrysler заявил, что его компания не будет принимать участия в повторном аукционе, даже если такой состоится, поскольку приобретение Daewoo в сложившихся обстоятельствах было бы "слишком рискованным предприятием". В чем эта рискованность заключалась, DaimlerChrysler не уточнил.

Мы тоже не станем стращать читателя монстрами нового мирового порядка: осенью 2000-го положение Daewoo Motor и в самом деле было незавидным. Год назад, когда комитет кредиторов принял решение о проведении аукциона, Корейскому Банку Развития пришлось выложить еще 1 миллиард долларов для того, чтобы позволить Daewoo продержаться на плаву все то время, что будет решаться его судьба. И без того чудовищная задолженность Daewoo приросла лишним миллиардом, а компания потеряла драгоценное время, которое нужно было использовать на проведение реструктуризации.

Впрочем, все это теперь не имело никакого значения. Конечно, второго аукциона не последовало. Зато были бесконечные переговоры между Daewoo Motor, его кредиторами, профсоюзами рабочих и реальным хозяином положения - General Motors. GM откровенно затягивал подписание сделки, постоянно выторговывая себе все лучшие и лучшие условия и все понижая и понижая ставку. О покупке Daewoo Motor целиком уже не было и речи. Окончательный вариант соглашения, вступившего в силу аж два года спустя (апрель 2002) после позорного аукциона, выглядел таким образом: GM приобретает суперсовременные линии Daewoo Motor в Кунсане и Чангвоне, а также центр НИОКР в Бупйонге (Daewoo Technical Center), восемь иностранных подразделений и еще один завод в Ханое. За всё про всё GM платит… 251 миллион долларов! Да-да, читатель не ослышался, 251 миллион. От былых предложений - 6 миллиардов, 4 миллиарда - остались лишь томные воспоминания.

Самое приятное для GM - соглашение не предусматривало никаких платежей кредиторам по долгам Daewoo Motor. Вместо выплаты 17 миллиардов долларов GM любезно напечатал и раздал кредиторам привилегированные акции будущего предприятия Daewoo Auto & Technology Co. на сумму около 1 миллиарда. Что делать с этими бумажками - непонятно, поскольку их превращение в реальные деньги приурочено к неопределенному моменту в будущем, которое GM увязал с достижением неких показателей прибыли (каких - тоже не уточняется).

Вот так американцы слепили в Корее наиаппетитнейший чизбургер, с чем их и поздравляем. Также хочется надеяться, что когда корейские власти задумают разваливать очередной чаебол, они вспомнят о судьбе Daewoo и лишний раз задумаются.

Насчет нефти. Мне думается, она держится на иранских страхах, но, в принципе, ее могут и искусственно загонять наверх. Маркет-мейкеры этого рынка (Голдман, Морган и прочие крупные банки) это вполне могут сделать. По идее нефть и все сырье должно на ужесточении денежной политики валиться вниз. Но оно не шибко валится. Все-таки, самый большой пржигатель нефти в мире - это, пока, США, а укрепляющийся доллар поддерживает там спрос. На этой логике нефть можно и держать, и до определенного момента даже поднимать, особенно если в США на ужесточении денежной политики будет усиливаться инфляция.

Да-да! Это только Кудрин думает, что ужесточая денежную политику можно победить инфляцию. Это работает только в том случае, если денег в избытке, как это было полгода тому назад, и тогда, действительно, на какой-то момент можно свести ее к нулю и даже вызвать жесткой денежной политикой дефляцию. У нас в РФ до этого докатились в конце прошлого лета. А вот потом ситуация меняется. Поскольку возникает денежный голод, растущие ставки начинают закладывать в прибыль, потому что невозможно рассчитывать на рост спроса в условиях денежного голода и на компенсацию ссудных платежей за счет роста рынка. И инфляция снова начинает расти! То есть ноль по инфляции - не конечный результат рестрикционной денежной политики, а всего лишь точка неустойчивого равновесия. Улавливаете? Именно такова природа той инфляции, которая появилась в США под конец прошлого года и уже превысила в годовом исчислении 2%. Спрос не восстанавливается, а инфляция - есть. Это и называется стагфляция.

Вся инфляция в России - той же природы, что в период спада, что, кстати, и в период роста, который был до кризиса. Это - инфляция издержек, инфляция от денежного голода. А этот при***, который по несчастью для страны заведует Минфином РФ, до сих пор полагает, что до кризиса наша экономика была перегретой! Перегрет был фондовый рынок, и то - относительно переохлажденной экономики. Потому и рухнул сильнее всех среди крупных стран. де***, блин...

Инфляцию в системе, основанной на "долговых" деньгах, победить монетарными методами невозможно в принципе! Именно поэтому "Вашингтонский консенсус", продвигаемый МВФ, велит всем лохам бороться с инфляцией. Лучший способ контролировать лохов - заставить их достигать в принципе недостижимой цели, вместо того, чтобы просто обеспечивать ликвидностью свою экономику, руководствуясь не инфляцией, а тем, чем всегда руководствуются умные люди на Западе - конечным платежеспособным спросом и занятостью. Пока лохи с помощью кредитов МВФ борются с инфляцией, поддерживая свою валюту, они разрушают свою экономику. Украина вот активно решила этим заняться, уже до того дошла, что сало и сахар импортировать стала. Латвия тоже туда же - скоро пустырем станет. PIGS на подходе и еще до кучи прочая восточная Европа. Я, кстати, больше года тому назад писал в одной из статей, как с помощью МВФ можно размазать по этим лохам госдолг. Может, сейчас оставшееся золотишко правильным пацанам за баксы сольют, и как раз этим и займутся. Когда лохи вконец разрушают, они получают гипер и кучу долгов, которые нечем отдавать. После чего распродают свою страну.

Так, в сущности, нас почти что убили в 90-е, а сейчас - слеганца добивают, но силенок не хватает - у самих у них проблемы + Кудрин, хоть и лох, а кубышку накопить догадался. На то, чтобы резко снизить стоимость денег в экономике в период нефтяного процветания у него с ЦБ ума не хватило, но хоть хватило на то, чтобы снабжать экономику ликвидностью под скупку валюты. На том запасе и живем пока что.

Но его тоже можно понять. Кубышка - она ведь специально для бюджета припасена была, для своих, так сказать. А снижение стоимости кредита вместо кубышки - это обществу, а не бюджету в перспективе польза была бы. А общество и бюджет - вещи сугубо разные, в рамках нашей политической системы, зачастую, противоположные. Бюджет пилят, а общество - не распилишь... Но с другой стороны, выросла бы налоговая база на дешевых кредитах так, что и пилить в период кризиса было бы что.

Китай использует в чем-то похожую стратегию, накопив большие резервы. Он держит сейчас Штаты и как главный кредитор, поддерживая рынок госдолга, и как основной торговый партнер, контролируя очень значительную часть их потребрынка, причем китайский экспорт в США уже восстановился почти на докризисном уровне, если судить по загрузке портов на тихоокеанском побережье США. Потеря резервов, как Вы, вероятно, понимаете, беда не велика, если ты сам становишься эмитентом международной валюты. Китай может просто начать кредитовать свою торговлю в юанях, вытеснив доллар. Это не проблема. Он уже начинает. А на два триллиона баксов виртуальных электронных записей в банках США, на которые им разрешают покупать, в основном, только такие же электронные записи (если не считать наших верховных либеральных идиотов, которые за эти электронные записи распродают реальные богатства своей страны) - ничто, по сравнению с реальной возможностью эмиссии собственной глобальной валюты. Поэтому китайские резервы - это просто инструмент грамотной экономической политики.

В РФ валютные резервы перекрывают валютный же корпоративный долг, и их наличие, в сущности, свидетельствует лишь о неспособности или сознательном нежелании монетарных властей страны наладить собственную кредитно-финансовую систему, т.е. о безграмотности властей страны или об их предательстве национальных интересов. Китайские резервы, напротив, созданы с вполне понятным и прозрачным стратегическим умыслом, а корпоративный долг китайских компаний, в отличие от наших, в основном, номинирован в юанях. Именно эта небольшая на первый взгляд разница и определяет, кто кого реально держит за яйца. Наши крупные корпорации, в т.ч. госкорпорации и корпорации с госучастием, такие как Газпром и Роснефть, а также квазигосбанки, такие как Сбер и ВТБ, по уши закредитованы в иностранной валюте, поэтому за яйца держат нас, а все резервы ЦБ - это просто перекрытие корпоративного долга, да еще и под более низкую ставку. Мы не можем их сбросить - долги корпораций, в т.ч. и госкорпораций, в этом случае обслуживать и отдавать нечем будет, и при первой же дефляционной волне доли в них отойдут иностранным кредиторам за долги. Эта же особенность объясняет и всю политику РФ. Кто девочку кредитует, тот ее и танцует. Всю нашу крупную промышленность и крупные банки, контролируемые госолигархией (Греф, Миллер и т.д.) или частно-корпоративной олигархией (Дерипаска, Потанин, и т.д.) , танцуют иностранцы, кредитуя лишь то, что им нужно. То, что им не нужно, умирает без кредитов, т.к. в нашей монетарной системе, в которой рубль - не валюта, а бессрочный опцион на поставку долларов по устанавливаемому ЦБ в интересах иностранных кредиторов промышленности России курсу, кредитоваться в рублях под более высокую, чем на Западе, ставку, да еще и на тренде укрепления рубля, - смерть любого реального честного бизнеса. Кредитоваться в рублях - значит покупать те же иностранные деньги с банковской наценкой, т.е. в дополнении к ссудному проценту, идущему иностранцам, еще и оплачивать керри-трейд иностранцам, и комиссии, и курсовую разницу от укрепления рубля нашим российским банкам, которые тоже есть хотят, и все эти издержки автоматически делает рублевого заемщика неконкурентоспособным даже на внутреннем рынке, если только он радикально не режет издержки. А режет он их, в первую очередь, экономя на зарплатах, что в итоге убивает внутренний же спрос и делает в итоге нашего же рублевого заемщика еще более неконкурентоспособным, либо на налогах, т.е. уклоняясь от них либо через оффшоры (обкрадывание бюджета, что убивает, опять же, внутренний спрос) либо через коррупцию (что в дополнении к внутреннему спросу убивает еще и мораль, разлагает госаппарат и саму государственность).

Если весь предыдущий абзац понятен, то понятна и причина всех без исключения пороков России, начиная от нищеты пенсионеров, и заканчивая оборотом взяток в экономике, разрушающейся науки и деградирующем образовании, отказывающей служить инфраструктуре, а так же понятно то, что пока такое положение вещей сохраняется все эти пороки непобедимы В ПРИНЦИПЕ, за кого бы не голосовал народ, кто бы им не правил и какой бы политический строй не был реализован в стране. В стране - внешнее управление кредиторов, которое началось в начале 90-х, и длиться по сей день. Разница лишь в том, что тогда контроль был централизован глобальными регуляторами, а сегодня - распределен между корпоративными интересами транснациональных ФПГ (в т.ч. и российского происхождения, потому что тот же Русал сегодня - транснациональная ФПГ) и крупных иностранных банковских домов. Поэтому, если Вы еще иногда смотрите телевизор, когда услышите в нем очередную байду о модернизации, о повышении конкурентоспособности российской экономики, об инновациях, о борьбе с коррупцией, о социальной ответственности, да и вообще - о всех без исключениях действиях власти, якобы направленных на какое-то улучшение ситуации, и, в особенности, об открытости российской экономики и о привлечении прямых иностранных инвестиций, просто переключите на что-то менее лживое и не берите эту демагогию в голову. А лучше - просто не смотрите никаких российских новостей. Максимум, что они могут дать - это информацию, полезную для краткосрочных биржевых спекуляций.

А корпоративный сектор Китая, в основном, закредитован в юанях, и не частными банками, а госбанками, потому что там нет частных банков - в любом банке там есть государственная доля, и любой банк - под строгим государственным надзором, и даже если частный банковский капитал присутствует, рефинансируется-то он все равно Народным Банком Китая, так что все, в итоге, под контролем КПК и руководства страны. Они - кредитуют, они же свою страну и танцуют в своих и национальных интересах, которые они не различают, потому что в рамках такой системы они и неразличимы, опять же, в принципе. И потому китайские резервы, которые они накопили с экспорта, это не средство держать Китай за яйца, а средство Китая держать американский рынок госдолга и американское Казначейство за яйца. Это - финансовое оружие. Как оружие валютного демпинга, так и оружие, способное дестабилизировать рынок американского госдолга, который итак уже под угрозой (Ставки CDS на американский госдолг снова выросли после очередного поднятия планки, Мудис грозит пересмотреть рейтинг, если дела так пойдут дальше. Это хоть и формальная угроза, но, все же, показательная).

Есть ли у США какое-то свое экономическое оружие в противовес Китаю? Только антидемпинговая политика. Но для того, чтобы начать ее масштабное проведение в жизнь, нужно, хотя бы, снова научиться тапочки и трусы себе шить. Китай на паленых копиях Виндовс жить может, - это к вопросу о зависимости от интеллектуальной собственности, - а вот американец жить без трусов вряд ли сможет. Что касается технологий, то Китай, на мой взгляд, уже выкачал почти все, что ему надо, и очень многое делет не хуже прототипов. В сфере вооружений из нас и из французов они тоже выкачали почти все. Пилотируемую космонавтику даже смогли воссоздать на украденных у нас технологиях (кто-то даже сел у нас за это, поздно, к сожалению).

.......

И, повторяю еще раз: отсутствие платежеспособного спроса для индустриальной державы-экспортера - не проблема. Страна-экспортер может кредитовать его своей валютой, как, кстати, тот же ЕС кредитовал до кризиса спрос на свои товары в России. Все потребительское кредитование в России - это конвертированные в рубли и перепроданные под более высокую ставку европейские займы, которые брали наши банки. И даже в период кризиса банки, аффилированные, например, с автоконцернами, охотно дают у нас кредиты. а то, что этот процесс идет не так интенсивно, как раньше, так это только потому, что "плавная девальвация" сжала конечный платежеспособный спрос, снизив качество (в банковском смысле) заемщиков. Кстати, именно потому, что США не мировой экспортер, а мировой импортер, США и не могут кредитовать спрос (!) В силу этого США, какие бы меры они не принимали, в принципе не способны никого вывести из кризиса, который они же и породили. Полагать, что меры ФРС и Белого Дома выводят глобальную экономику из кризиса, тоже самое, как полагать, что самогонщик, разливая очередной жбан спирта по кружкам, выводит таким образом из запоя компанию упившихся уже до потери реальности алкашей. США могут кредитовать только керри-трейд, потому что их кредитная эмиссия не покрывается ими напрямую товарной массой, она покрывается товарной массой тех стран-экспортеров, которые попадают на керри-трейд, и которые, фактически, платят на этом по своей глупости (= во имя идеалов "свободного рынка", либерализма и прочего) США монетарный налог в виде разницы ставок в долларе и национальной валюте, помноженной на оборот, а так же финансируют дефицит их бюджета, если стерилизуют экспортные прибыли а ля Кудрин (по согласованию с ЦБ, чтобы повысить кредитный рейтинг национального бизнеса у иностранных контрагентов, вместо того, чтобы создать в стране нормальную возможность создания дешевых капиталов) или как Китайцы (чтобы регулировать в своих интересах свою экономику и денежную систему и держать США за яйца).

Лично я, как ни крути, другого ЧИСТО ЭКОНОМИЧЕСКОГО сценария, кроме победы в этом соревнования Китая, не вижу, если только сам Китай не захочет как-то отложить свое восхождение на Олимп мирового финансового лидерства, как он уже взошел на Олимп мирового лидерства по экспорту. Другие сценарии, которые можно рассматривать - не чисто экономические, а, скажем, сочетания силовых, диверсионных и экономических. Но это - отдельная тема, в которой богатство вариантов гораздо больше, и ее надо рассматривать отдельно. Если хотите, могу расписать все возможные такие сценарии, как я их вижу.

Дмитрий, спасибо за подробный ответ и очень интересный анализ.Действительно - это почти новая статья. Что касается финансовой экспансии Китая, то ее пока ограничивает отсутствие такой же удобной международной системы расчетов, как долларовой.

Они работают над системой расчетов. Более того, они "переселяют" к себе в Гонконг ведущие банки. HSBC уже вывел туда весь основной бизнес и штаб-квартиру. Вернулся банк, так сказать, на свою историческую родину. Он когда-то там начинал в 19-м веке, когда Гонконг был торговым окном Британии в Китай. Сегодня Гонконг - торговое окно Китая в весь остальной мир. Хороший, кстати, пример мирного захвата важного экономического и геополитического ресурса в чисто китайском стиле. Goldman Sach имеет там весьма обширные интересы. Вообще, банковская группа Ротшильдов очень активно присутствует в Китае. Вполне возможно, что Китай просто будет использовать уже имеющуюся глобальную банковскуую инфраструктуру. Изменится только основной эмитент. Сейчас это - ФРС, будет - НБК. Был доллар, будет юань. Какая разница, как называются цифры, которые банки будут гонять по компьютерным сетям? А сами банки можно просто купить, можно нанять за долю в эмиссии, можно, в конце-концов, переняв опыт, самим строить сети. Полагаю, что китайцы будут покупать то, что продается, переманивать то, что ведется, и т.д. Они не станут по-началу строить свои сети, они воспользуются уже существующими, поделившись с их нынешними владельцами. Это - проще и сгладит конфликты частно-корпоративных интересов по мере развития китайской экспансии, к тому же это - в чисто китайском духе ползучего захвата ресурсов методом взаимовыгодного сотрудничества.

Империя-государство США -- это не одно и то же с частно-американскими корпорациями.
Корпорации выживут и даже сильнее окрепнут, а государству США -- путь только вниз и вниз.
А корпорации поглотят еще и государство Китай.

Я не оспариваю сам прогноз Авантюриста. Он, действительно, предсказал все верно. Базовый прогноз на удивление идет почти в сроки, предсказанные им. Мелкие промахи с цифрами (типа курс рубля 30, когда спекули его прибили на "плавной девальвации" до 36, но это - по глупости ЦБ) - не в счет. Если мне память не изменяет, гиперинфляционный шок ("по-научному" - дефляционный коллапс долговой денежной системы с последующей монетизацией обязательств) он ожидает в этом году. Если сопоставить динамику падения кредитных портфелей американских банков с динамикой роста госдолга, и допустить, что она не изменится, то это фундаментальное событие, на мой взгляд, с вероятностью строго 100% (я подчеркиваю - СТРОГО 100%, т.е. без вариантов - это математика) должно произойти до конца февраля 2011, когда в госдолг будет загнан весь М3. Т.е я с ним в этом согласен - в том, что какая-то развязка будет в этом году, на крайняк - в самом начале следующего.

Но то, что у тех, кто стоит за ФРС, есть какой-то план перезапуска финсистемы с центром в США - это вряд ли. Не даром банки Ротшильдов активно обживают сейчас Китай, и, кстати, обхаживают и нашу олигархию. Думаю, главное для них - успеть скупить активы в реально богатых странах, имеющих хорошие перспективы роста: в России, Китае, Австралии, Бразилии, Индии. Все что плохо лежит, будут покупать.

Теперь, собственно, о гипере. Я думаю, что они не станут его форсировать по очень банальной причине. Чем дольше тянуть резину, тем больше можно скупить разного добра по миру, и пока другие страны будут это терпеть, это будет продолжаться вплоть до технического дефолта США, когда поднимай - не поднимай планку госдолга дальше, уже просто не будет свободных баксов, чтобы в этот госдолг загнать. Их не будет, потому что они больше не мультиплицируются. Вот тогда, собственно, и будет вполне естественный кирдык. А как они из этой задницы вылезать будут? Да никак, я думаю. Там такой бардак начнется, что наши 90-е окажутся в сравнении с этим спокойными временами. И хрен бы с ними. Этот бардак - проблема их ближайших соседей. Конечно, есть ядерное оружие, которым непонятно кто управлять будет. И как вот с этой проблемой разбираться будут - я не знаю.

И, подчеркиваю, все эти рассуждения актуальны в предположении, что банковская система США останется в коме. Если же ее из комы выведут, сценарий будет сломлен, потому что фундамент системы - пирамида госдолга, сможет продолжить свое существование. Она не рухнет и при объеме госдолга в 200% ВВП - опыт Японии демонстрирует, что можно жить с перманентной дефляцией неограниченно долгое время, занимая собственные намультиплицироанные банковской системой деньги. В отличие от Японии, страны-экспортера, США - страна-импортер, но она компенсирует отрицательное сальдо торгового баланса притоком краткосрочных средств от тех, кто ведут расчеты в долларах за основные биржевые товары, и пока мы и другие лохи будут это делать (торговать сырьем за доллары, что порождает спрос на доллары для обеспечения оборота этой торговли), США проживут, по крайней мере - до краха следующего пузыря, который надуют очухавшиеся банки. Что это будет за пузырь - я сказать не могу. Надо дождаться сливов на тему "найден новый локомотив роста!!!!", чтобы понять, на чем будут разводить публику дальше.

Альтернатива техническому краху (если исключить возможность реанимации банковской системы) - форсировать не гиперинфляцию, а запуск новой денежной системы. Т.е. дефолт через денежную реформу. Это, мне кажется, более вероятным, чем искусственный и безальтернативный развал. Для своих старые доллары меняют на новые (амеро, или что там у них затотовлено), весь мир при этом кидают и закрываются сами, или в рамках Северо-Американского союза. Если учесть, что они сейчас очень интенсивно взялись за добычу газа из сланцев, вполне спокойно, урезав потребление топлива, которое они до сих пор жгут без всякой экономии, смогут продержаться. Будет хреново, но не смертельно.

Вариант глобального хаоса, конечно, остается, но я очень сомневаюсь, что хаос такого масштаба может быть управляем. Вот такие у меня мысли на этот счет. Однако, с точки зрения стратегического планирования, надо, конечно, готовиться к худшему. Если бы я принимал ответственные решения в нашей стране, я бы обязательно учел бы сценарий Реконкисты, даже если бы не считал его самым вероятным.

В сущности, при банкротстве GM так и поступили, кинув по ходу дела как держателей облигаций, так и профсоюзы вместе с пенсионными сбережениями сотрудников. Никто и не пикнул. Пытались судиться - безуспешно. И не беспокойтесь вообще насчет всей этой бухгалтерии - цифры там при желании можно нарисовать какие угодно. Последние изменения в правилах учета неликвидных активов, принятые осенью 2008-го FASB, позволяет нарисовать чему угодно какую угодно цену. Сами себе художники, сами себе - оценщики, сами себе - аудиторы. Так что единственный реальный, фундаментальный риск - крах пирамиды госдолга, потому что без нее в рамках их денежной системы мультипликация кредитов невозможна в принципе.

Ну и что? Ну, не останется. Это должно беспокоить консервативную национальную элиту, а не глобалистов с Уолл-Стрит, инвертирующих по всему миру и контролирующих крупные пакеты ведущих банков в разных странах. Глобалистов должно беспокоить только одно - возможность гонять капиталы через границы. И они, контролируя финансовые потоки в разных валютных зонах, даже при фрагментации глобального рынка капиталов и отсутствия единой меры стоимости будут иметь возможность арбитража, который им позволит зарабатывать в разных валютных зонах и управлять через это паритетами валют. Более того, при фрагментации их возможности даже возрастут. В них будут нуждаться, как в силах, способных сконфигурировать международную торговлю. Ротшильды, кстати, исторически именно этим и занимались, и на этом и поднялись - на обходе национальных ограничений и на арбитраже между внутренними ценами на валюты (когда у валют еще была цена в виде золотого обеспечения), ресурсы, капиталы. Есть и еще один момент: США сливают уже 40 лет. 40 лет назад госдолг стал расти опережающими к ВВП темпами. Все это время США теряют производство и наращивают финсектор. Вы думаете, что полгода - год что-то изменят серьезно в этом отношении? Я не думаю. Но, с другой стороны, за лишний год можно напрямую или через подставных лиц много что купить, особенно если перед крахом будет сильная дефляционная волна, а она, похоже, будет. С этой стороны за лишний год как раз можно много чего сделать. На самом деле, уже много чего сделано, тихо и незаметно. Известный спекуль Баффет уже десять лет как выводит капиталы из США. На остатки кеша недавно, правда, ж/д себе в США прикупил. Разумная покупка - инфраструктура переживет крах и будет потом, когда ситуация устаканится, давать стабильный доход.


США за ХХ век, фактически, пережили три дефолта. Первый - в 1907, во время паники, спровоцированной Морганом. Он же и спас тогда США от того, чтобы дефолт дошел до логического конца, НАПЕЧАТАВ под свою ответственность и в нарушение 1-й статьи конституции наличные доллары, которыми погасил банковскую панику. Именно этот опыт был потом положен в основу идеи ФРС и концепции, согласно которой право денежной эмиссии надо отдать из рук Конгресса в руки банковского картеля.

Второй дефолт - "банковские каникулы" Рузвельта, когда была произведена конфискационная денежная реформа и переоценен доллар, причем БЕЗ УЧЕТА интересов иностранных держателей облигаций. Решение было оспорено иностранными кредиторами США в суде. Суд постановил, что решение о девальвации было незаконным, НО никаких последствий это решение не возымело.

Третий дефолт - в 1971-м при Никсоне, когда США отказались выполнять свои международные обязательства по конвертации доллара в золото. Все эти дефолты США не только пережили, но в последствии усиливались.
Сегодня доллар обеспечен не золотом, а госдолгом, который обслуживается налогооблагаемой базой, нет ничего сугубо смертельного в том, что США могут объявить по госдолгу технический дефолт, как раньше они объявляли дефолт по золотому обеспечению. Серьезная проблема тут только одна - зависимость от импорта и отрицательное сальдо торгового баланса. Раньше, во время прошлых дефолтов, США были страной-экспортером, и сравнительно легко переживали такие неурядицы. Сегодня будет существенно тяжелее, если ситуация дойдет до этого.

Теперь насчет паразитов. Да, им нужен носитель, но до сих пор они успешно мигрировали с места на место. Те же Ротшильды в разное время базировались в Ганновере, Вене, Париже, Лондоне. Точнее - они были везде, штаб-квартирой периодически становились наиболее сильные филиалы. Сегодня хорошей перспективой на эту роль, кстати, обладает Гонконг. Их тело - ВСЯ глобальная экономика, а не отдельно взятая страна. Их сила - в разветвленной сети филиалов, агентов, деловых и даже родственных связей. Они пережили не один крупный конфликт. Многие конфликты они же создали сами.