17.02-3: Сравнительная анатомия двух рецессий.

Сравнительная анатомия двух рецессий.

Сказать по-правде, мне понравилось препарировать греческий кризис, изучая его анатомию. Поэтому эту тему мы решили пролонгировать, вооружившись сравнительной биологией и воспользовавшись поддержкой российского эксперта Алексея Михайлова, нырнем в историю Великой Депрессии США и «примерим» ее на современные Россию и Украину. Очевидна цель этого мероприятия: оценить эффективность антикризисных мероприятий американских и российских властей. Всегда ли они выбирали оптимальные варианты…

Обратимся к интересной книге Пола Кругмана (лауреат, между прочим, Нобелевской премии по экономике 2009 года) «Возвращение великой депрессии». Большинство экономистов, кто серьезно анализировал Великую депрессию 1930-х годов в США, убеждены, что это была ничем не оправданная и вовсе не обязательная трагедия. Если бы президент Герберт Гувер не пытался сбалансировать бюджет во время кризиса, а ФРС – сохранить золотой стандарт (привязку доллара к золоту), а рефинансировала быстро и своевременно проблемные банки – крах фондового рынка 1929 года привел бы лишь к заурядной рецессии, о которой вскоре все бы забыли.

Не правда ли возникает ощущение déjà vu?.

Проведение достаточно жесткой бюджетной и денежной политики в США 30-х годов привело к превращению заурядной рецессии в 10-летнюю безвыходную депрессию. В России и Украине на кризис власти решили отреагировать также ужесточением денежной политики. И получили каждая свое: самый большой спад ВВП среди всех стран G20 для России и первое место по откату ВВП в СНГ для Украины. Почему столь велик спад? Российский Белый дом безмолвствует равно как и наш Нацбанк.

Почему и как Россия с Украиной попали в эту ситуацию? Проще всего было бы объяснить все недальновидностью, нерешительностью и некомпетентностью властей. Не будем опровергать сей тезис. Хотя на самом деле все было значительно сложнее.

Вернемся в осень-2008. Общее недоумение, почему российская и украинская экономполитика прямо противоположны политике стран G7. Там понижают процентные ставки – у на они расту. Там раздувают бюджетный дефицит, придумывая все новые способы дать потребителям деньги, – у нас, как всегда, экономятся бюджетные расходы. Там накачивают денежную массу в экономику – Сэмэнович и его коллега Игнатьев резко сокращают ее. В чем дело? А дело только в одном – в курсе рубля и гривны. Если быть более точным, в проблеме доверия к стабильности этого курса.

Приемы борьбы с рецессией хорошо известны экономической науке и практике со времен великой депрессии 30-х годов – денежная и бюджетная экспансия. Это стандарт, о котором написано во всех учебниках макроэкономики.

Однако очень быстро (конец сентября – начало октября 2008-го) российские и наши власти выясняют, что рост денежной массы и снижение процентных ставок ведут только к давлению на курс рубля и гривны (что выражается в продаже валютных резервов Центробанком) и не оказывают никакого стимулирующего влияния на реальную экономику. Фактически их применение бесполезно. Но отказываться от их применения опасно – можно получить банковский кризис. И понеслось.
Деньги банкам исправно поступают – власти боятся банковской паники. Скупка валюты банками активизируется. Валютные резервы тают. Власти решают (середина октября 2008-го) слегка девальвировать рубль и гривну, прервав ревальвационную авантюру «весны-лета-2008» «в степях Украины» чтобы скупка долларов стала дороже. В надежде остановить скупку валюты. Но это очевидная ошибка. Она имеет прямо обратный эффект: рынок прогнозирует дальнейшее падение рубля и гривны торопясь скупить валюту. Маленькая девальвация (в терминах центробанков – «расширение валютного коридора») формирует устойчивые и растущие девальвационные ожидания. В результате у Центробанков начинает рассыпаться все – одновременно падает курс рубля (гривны) и валютные резервы. Эффект самоусиливающейся валютной паники. Центробанкам приходится принять одно из двух решений, чтобы остановить скупку валюты:

1. Или резко сократить денежную массу, прекратив финансовую поддержку банков, не обращая внимания на возможные негативные эффекты в реальной экономике и банковской сфере.
2. Или резко и разово девальвировать рубль, чтобы снять девальвационные ожидания. Сделать валюту сразу чересчур дорогой для скупки.

Помнится, в дебюте 2009-го на совещании у Дмитрия Медведева выбирается первый вариант. Видимо, политические риски девальвации кажутся властям РФ неприемлемыми.
Дважды власти наших стран могли принять решение о девальвации рубля – в ноябре-2008 (когда все тенденции стали очевидны) и январе-2009. Первый раз просто не решились, думая, что смогут обойтись полумерами. И получили полномасштабную валютную панику. Второй раз власти сознательно отказались от проведения девальвации.

В результате валютно-денежная политика России и Украины ноября 2008 – января 2009 годов достойна занесения в учебники в качестве типично ошибочной. Одновременно терять валютные резервы и девальвировать рубль и гривну (и то и другое – ускоряющимися темпами) – это просто неспособность выбрать желаемую политику. Ничего более. Очевидно, что разовая девальвация рубля и гривны в ноябре 2008-го на те же 30–40% решила бы проблему и сэкономила бы валютные резервы. А негативных эффектов от девальвации больше не стало бы. Это во всех смыслах было бы предпочтительное решение по сравнению с тремя месяцами нарастающей валютной паники.

И столь же очевидно, что девальвация в январе 2009-го на те же 30–40% тоже остановила бы валютную панику и позволила бы проводить в дальнейшем более мягкую денежную и бюджетную политику, чем та, на которую власти обрекли страну своим решением. Смягчение денежной и бюджетной политики могло бы позволить сдержать экономический спад.
Вместо этого экономическая политика была резко, обвально ужесточена в январе 2009-го, для того чтобы сократить давление на рубль и гривну. Денежная база упала почти на четверть, бюджетные расходы – в 4 раза по сравнению с декабрем. Даже сняв сезонные факторы, это слишком много.

В итоге Россия получила самый большой среди стран G20 спад ВВП. И впала бы в длительную депрессию (по образцу 30-х годов в США), если бы не начавшийся рост цен на нефть на мировых рынках. А также ралли мировых фондовых рынков, восстановившее доверие на российском рынке акций.

Денежная база (в основном это наличные деньги и средства коммерческих банков на счетах или в бумагах Центробанка) – это достаточно неплохо контролируемый Центробанком и Нацбанком показатель (в части свободных средств комбанков). В целом ее динамика предопределяет поведение курса рубля или гривны (обратная зависимость: нет рублей – курс укрепляется, много рублей – падает).
Денежная база у россиян сохранялась на минимальном уровне в феврале – апреле 2009-го, и курс укреплялся с 41 рубля к бивалютной корзине до 36,5 в начале июня. Стоило денежной базе вырасти примерно на 10% в мае – июне 2009-го, и курс рубля продемонстрировал падение до 38 рублей. Затем денежная база перестала расти – и курс снова начал укрепляться и т. д.
Когда чиновников Центробанка и Нацбанка спрашивают, зачем рубль укреплялся в первом полугодии 2009-го, а гривна совершала неоднократные попытки ревальвационного ремейка в течение всего 2009 года в ответ мы слышим, что курс в 2009 году такой, какой получался. И он, Центробанк или НБУ, им не управлял. Это очевидное лукавство: ЦБР управлял денежной базой и через нее – курсом рубля. Так зачем ЦБР укрепил рубль больше чем на 10%? Думаю, не стоит здесь искать сложные объяснения типа «нарастить валютные резервы» или «помочь выплатить валютные долги российским компаниям и банкам». Валютные резервы нарастить почти не удалось, да и не очень старались. До компаний ЦБР никакого дела нет, его волнуют лишь банки, а они сбалансировали свои долги валютными активами, купленными у ЦБР в октябре 2008-го – январе 2009-го.

Похоже, что главный мотив ЦБР был чисто субъективный. Он хотел сам убедиться и всем показать, кто в доме главный, после позорного провала осени – зимы, когда он практически потерял (отдал рынку) управление денежной динамикой. И он это показал. Наказал рублем всех, кто скупал валюту в тот период – они понесли убытки от укрепления рубля. В терминах обычной жизни можно сказать и так: это была обида и месть чиновников Центробанка и Нацбанка рынку за осенне-зимнее унижение.

На самом деле ничего нового в российской и нашей ситуации нет. Впервые в полный рост совершенно такая же проблема в мировой экономике встала во время азиатского кризиса 1997 года. Экономический бум привел к огромному притоку иностранных капиталов в эти страны, но они, как правило, фиксировали обменные курсы своих валют к доллару. Поэтому росли валютные резервы стран, и все казалось логичным и безоблачным. Однако любой мыльный пузырь когда-то лопается. И в 1997 году это произошло.
Что рекомендовал МВФ этим странам для выхода из кризиса? Сохранение валютных курсов, резкий рост процентных ставок и бюджетный аскетизм. Т. е. все прямо противоположное антикризисной политике, осуществляющейся в развитых странах. Как видим, почти аналогия той политики, которую осуществляют власти России и Украины во время нынешнего кризиса. Азиатские страны попытались следовать этой политике, но ничего не вышло – валютный кризис перерос в экономический.
Но не все так сделали. Например, Австралия, несмотря на зависимость от азиатских рынков, не обращалась за помощью и советами в МВФ, а просто девальвировала курс своего доллара на четверть (дала ему свободно упасть) и, за исключением короткого периода летом 1998-го, избежала проблем, связанных с валютной паникой. Результат? Даже в разгар азиатского кризиса в 1997–1998 годах Австралия практически переживала экономический бум. Вообще, девальвация совсем не так страшна, как ее часто рисуют. Это – вовсе не катастрофа.
Вспомним знаменитую атаку Джорджа Сороса на британский фунт в сентябре 1992 года. Когда «супер медведь» заработал миллиард долларов и обрушил фунт. Но сам Сорос называет эту среду «белой», а не «черной» – не потому, что хорошо заработал. А потому, что после девальвации Британия смогла снизить процентные ставки, и это привело к мощному оживлению экономики и резкому сокращению безработицы.
Про девальвацию 1998 года в России говорить уже как-то банально. После нее впервые российская промышленность стала расти, причем двузначными темпами ежегодно. Итак,
альтернативы антикризисной политики 2008–2009 годов были. И они вполне могли существенно смягчить экономический спад в России и Украине. Рекордный спад – это полностью заслуга экономической политики российских и наших властей. Тех ее вариантов, которые они выбирают.
Ради чего был предпринят весь этот анализ? А вот ради чего: что на 2010 год? Никакой сознательной курсовой политики. Ни у нас, ни у россиян. Сравнительно жесткая денежная политика. Повышение налогов и тарифов естественных монополий. А если цены на нефть окажутся выше заложенных в бюджете, Алексей Кудрин снова сократит дефицит бюджета (отказавшись от запланированных иностранных займов). Он уже объявил об этом.
Стало быть, налицо продолжение упорствования в осуществлении экономической политики, провал которой был бы все очевиден, если бы не рост нефтяных цен. Ничему не научились. Ни на чужом опыте, ни на своем. Ни наши нацбанковские клерки, ни российские.