Крах банка: как это делалось раньше ЧI.
Некогда, в самом дебюте текущего месяца, я обещал историю-байку об одном из первых в России крахе банка. Имевшем, к слову, «последствия» в живописи.
Картина В.Е. Маковского «Крах банка» — едва ли не единственное в мире живописное полотно, посвященное подобной теме. Написана она была в 1881 г. А вдохновила художника темная история, всколыхнувшая всю Россию.
В 1870 году министр финансов утвердил устав частного Ссудного банка Москвы. Контора нового учреждения разместилась в самом центре Первопрестольной — на Никольской улице. Председателем правления банка стал управляющий Московским ломбардом Даниил Шумахер, вскоре занявший почетный пост городского головы. По его рекомендации директором-распорядителем избрали бывшего управляющего канцелярией генерал-губернатора, гласного (депутата) городской Думы Григория Полянского. Директором по зарубежным операциям стал «финансовый эксперт» из Варшавы Густав Ландау, после банкротства собственной банковской конторы работавший бухгалтером в ряде кредитных учреждений.
Репутация Ландау руководителей банка не смутила. Еще бы: с его приходом вкладчики пошли в Ссудный банк потоком. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, ведь проценты по вкладам по настоянию нового руководителя взлетели до 17-ти в год.
Но… в 1874 году банк понес первые убытки — 233 тысячи рублей. Как выяснилось позже, Ландау скупил на европейских фондовых биржах пакеты акций западных кредитных компаний, стоимость которых вскоре упала. Убытки не были указаны в ежегодных отчетах, дабы не отпугнуть вкладчиков. К тому же Ландау не пожелал предавать гласности свои проделки вроде покупки 1500 акций по 80 копеек при реальной цене 25 копеек. Куда попала разница, вряд ли надо объяснять.
Надеясь покрыть потери, Ландау и Полянский установили контакт с человеком, сыгравшим в судьбе Ссудного банка роковую роль. Им был уроженец Восточной Пруссии Генри-Бетель Струсберг.
В 1860-х гг. Струсберг возглавил компанию по прокладке железной дороги Тильзит — Инстербург, затем последовали предприятия по сооружению дорог в Германии, Австро-Венгрии и Румынии. Сценарий всегда был один: делец получал концессию, раздавая бесконечные взятки. Затем выпускал акции предстоящего строительства. Через год-два появлялись дополнительные акции, которые тут же закладывались. Из полученных ссуд Генри-Бетель платил дивиденды самым настырным пайщикам. Увы, само строительство всякий раз затягивалось. Струсберг оправдывался тем, что алчные чиновники блокируют его замыслы и… спешил перебраться в другую страну.
К 1873 году репутация Струсберга была безнадежно подорвана по всей Европе — за исключением Российской империи, где «железнодорожный король», как он гордо именовал себя, успел построить лишь линию от Бреста до Граево. Правда, и этот проект не обошелся без скандалов. Но партнеры вроде железнодорожного «олигарха» той эпохи Самуила Полякова до поры надежно прикрывали Струсберга от конфликтов с властями.
Именно Поляков свел Струсберга с Ландау и Полянским. Иностранец попросил ссуду под залог 1,5 тысяч вагонов, произведенных его заводом в Богемии, и обещал расплачиваться с банком по мере поступления денег за вагоны от заказчика — Курско-Харьковской железной дороги, владельцем которой был Поляков.
Когда первая партия вагонов прибыла в Россию, Струсберг получил от банка кредит в 1 млн. рублей, что практически соответствовало реальной рыночной цене залога из расчета по 600 рублей за вагон. Но поставки прекратились, а ссуды продолжались — поначалу за счет завышения цены залога до 1200 рублей за вагон. Затем Струсберг внес в банк в качестве обеспечения акции Немецко-Богемской железной дороги, которая, как оказалось потом, так и не была построена, и акции своего богемского завода, которые из-за незавершенности строительства не были введены в котировки. Как позже выяснилось, Полянский и Ландау закрыли глаза на мнимую ценность бумаг, получив за это 160 тысяч рублей.
