Goldman Sachs: Великий американский пузыренадуватель

Несмотря на то, что послевоенный период был связан с самым длительным непрерывным подъемом в истории мирового капитализма, — можно было бы сказать, в прямой пропорции к предшествующим ему 1930 годам беспрецедентного разрушения, ни одно из коренных и основных противоречий капиталистической системы не было разрешено. В действительности сам экономический рост послевоенного периода привел к усилению этих противоречий.

Мы увидели, что на самом базовом уровне экономическая и политическая история XX века вращалась вокруг противоречия между развитием производительных сил в масштабе всего мира и системой национальных государств, с которой неразрывно связаны капиталистическая частная собственность и извлечение прибылей.

Пока США сохраняли большое активное сальдо торгового баланса, любое количество долларов США, находившихся на иностранных счетах, быстро возвращалось обратно благодаря потоку сделок международной торговли, — в условиях, при которых Европа нуждалась в долларах, чтобы платить за американские товары. Однако к концу 1960-х годов рост долларовых активов в Европе начал превышать спрос на продукты США. Это, в свою очередь, привело к формированию евродолларового рынка облигаций [евродоллары — выраженные в долларах средства на счетах в банках, расположенных за пределами США — ред.] — рынка, который во все большей степени развивался вне контроля Вашингтона или любого другого национального правительства.

Поскольку долларовые остатки вне США в 1960-е годы росли, то это приводило к расширению международного евродолларового рынка, вопреки усилиям администраций США, направленным на то, чтобы сохранить контроль над оттоком капитала из Соединенных Штатов. Корпорации и банки США, действующие за границей, обнаружили, что контроль их собственного правительства можно обойти, используя ресурсы международного евродолларового рынка. Характеризуя этот процесс, американский журнал Business Week писал: «Из всех сил, ответственных за создание и расширение денежных рынков западноевропейских стран и денежного пула, не привязанного к определенному государству, ни одна не была настолько могущественной, как потребность 450 самых крупных многонациональных компаний [большинство из которых базировались в Америке] в постоянной мировой экспансии. В своих расширяющихся глобальных операциях эти гигантские... компании создали спрос на свободный доступ к деньгам поверх всех границ...» (21)

В начале января 1968 года президент Джонсон объявил о серии мер, направленных на сокращение дефицита платежного баланса США, что должно было остановить отток долларов. На фоне современных финансовых рынков эти меры кажутся довольно жесткими. Все новые иностранные инвестиции в Западную Европу следовало прекратить, в то время как инвестиции в Великобританию, Австралию, Канаду и Японию должны были быть урезаны до 65 процентов от их уровня 1965-1966 годов. Эти меры не оказали почти никакого влияния. Они были по большей части обойдены посредством евродолларового рынка, который во все большей мере становился международным финансовым рынком. Отток капитала из Соединенных Штатов продолжался, достигнув уровня почти 11 млрд долларов в 1970 году и 30 млрд долларов в 1971 году, при том, что прежние рекордные показатели 1960 и 1968 годов достигали 3,4 млрд долларов.

Международный рынок евродолларов неуклонно рос в размерах, увеличившись с 9 млрд долларов в 1964 году до 44 млрд долларов в 1969 году и 80 млрд долларов в 1972 году.

Последний удар по Бреттон-вудской системе был нанесен 15 августа 1971 года, когда президент Никсон объявил об отмене золотого обеспечения доллара США. Фиксированные обменные курсы валют ведущих капиталистических стран были вновь установлены в конце 1971 года с принятием Смитсоновского соглашения. Однако доллар США продолжал находиться под давлением международных денежных рынков, и в феврале 1973 года система фиксированных обменных курсов была упразднена. Ведущим валютам позволили обмениваться друг на друга по плавающему курсу.

Полезно рассмотреть альтернативы, стоявшие перед Никсоном, чтобы более ясно увидеть движущие силы, приведшие к развалу Бреттон-вудской системы. Что можно было сделать для сохранения обмена долларов на золото? Дефицит платежного баланса следовало резко уменьшить посредством ограничений на вывоз капитала и установления тарифных барьеров. Это уменьшило бы размер импорта. Скорость международной ликвидности была бы резко снижена, а ставки учетного процента выросли. Другими словами, для того чтобы сохранить Бреттон-вудскую систему, было необходимо вызвать длительную рецессию. Как только в мировой экономике произошло бы оживление, все факторы, которые привели к кризису, вновь заявили бы о себе. Таким образом, поддержание Бреттон-вудской системы означало удержание мировой экономики в состоянии перманентной рецессии. Рассмотрение этого вопроса под данным углом зрения ясно показывает историческое значение конца Бреттон-вудской системы: он знаменовал собой первую крупную брешь в национальном регулировании мирового хозяйства — брешь, которая возникла в результате как раз того самого развития производительных сил, ради которого Бреттон-вудские договоренности и были задуманы.

Конец послевоенного бума

В 1973 году произошел окончательный отказ от фиксированных курсов обмена валют. Это было еще одним поворотным пунктом в траектории капиталистического развития. За инфляционным кризисом начала 1970-х годов последовала глобальная рецессия 1974-1975 годов — самый серьезный экономический спад в мировом капиталистическом хозяйстве со времен Депрессии 1930-х годов. В 1976 году началось оживление, но возврата к условиям 1960-х годов не произошло. Экономическая ситуация характеризовалась неуклонным ростом долговременной безработицы и инфляции.

Многие статистические данные указывают на качественные изменения, которые произошли в мировом капитализме в это время. Например, в период с 1974 по 1983 годы норма прибыли корпоративного капитала в семи ведущих развитых капиталистических странах упала ниже двух третей от уровня, которого она достигала в период с 1960 по 1968 годы. Это падение было еще более резким в производственных отраслях промышленности, где норма прибыли снизилась более чем наполовину по сравнению с уровнем 1960-х годов. С показателями роста для ведущих стран ОЕСР произошла та же история. Они снизились с 4,7 процента в 1968-1973 годах до 2,6 процента в 1973-1979 годах. Показатели производительности труда демонстрируют соответствующее падение: с 4 процентов роста в 1960-1967 гг. до 3,7 процента в 1967-1973 гг. и 1,6 процента в 1973-1984 годах.

Буржуазия смогла удержать власть, но не смогла разрешить экономический кризис, разворачивание которого было обозначено бурными событиями начала 1970-х годов. Падение нормы прибыли означало истощение возможностей производственного режима, основанного на методах конвейерной сборки. Были попытки повысить нормы выработки без повышения заработной платы и добиться большей производительности труда, однако все это только провоцировало настроения еще большей боевитости среди рабочих и новые заводские бунты.

Капитал должен был изобрести совершенно новые способы производства, способные значительно снизить цены и увеличить производительность труда. Такие способы, необходимые с точки зрения интересов капитала в целом, возникали не гладко, в результате планирования, а как следствие жестокой борьбы на рынках.

Первой реакцией промышленности на кризис прибылей является не введение новых методов производства — что влечет за собой значительные риски, — а попытка поддержать цены посредством монопольного доминирования и удержать их на прежнем уровне посредством общей правительственной политики экономического роста. Производительная индустрия в середине 1970-х годов смогла в некоторой степени компенсировать падение нормы прибыли благодаря росту инфляции. Хотя норма прибыли в целом падала, влияние этого падения распределялось неравномерно. Прибыль в отраслях промышленности поддерживалась инфляцией. Однако прибыль банков, которые давали промышленности деньги в долг, резко снизилась до такой степени, что в конце 1970-х годов реальная ставка учетного процента стала отрицательной величиной.

В той степени, в которой буржуазия был не в состоянии контролировать политическую ситуацию, она должна была быть терпимой к давлению «снизу». Но как только социал-демократы и сталинисты сделали свою работу в деле обеспечения новой стабилизации, произошел сдвиг в ориентации. Его сигналом стал приход к власти правительства Тэтчер в Британии и избрание Пола Волкера (Volcker) председателем американской Федеральной Резервной Системы в 1979 году, за которыми последовал приход к власти администрации Рейгана в 1980 году. Волкер выступал с программой выдавливания инфляции из системы, то есть утверждения господства финансового капитала над промышленным и восстановления прибыльности банков.

Согласно программе Волкера, долговременные реальные ставки процента в США начали быстро расти: с 1,5 процентов в 1980 году до 3,1 процента в 1981 и затем до в 8,1 процента в 1984 году, после чего они упали до уровня 5-6 процентов на протяжении второй половины 1980-х годов. При своем осуществлении эта программа вызвала катастрофические последствия: реальный рост ВВП фактически прекратился, безработица по официальным данным выросла до 10 процентов (по неофициальным она была намного выше), а промышленное производство снизилось почти на 10 процентов. Меры Волкера были проведены правительством Тэтчер в Британии, выполнявшим предписания банков и лондонского Сити.

Вмешательство финансового капитала позволило всем отраслям промышленности противостоять воздействию падения нормы прибыли как фактора долгосрочного характера. В движение пришли два взаимосвязанных процесса: поиск источников дешевого труда и развитие новых технологий производства, которые позволил бы снизить цены посредством ликвидации огромных секторов трудовой деятельности, сначала в процессе производства, а затем в управлении и информационных сферах.

Поиск дешевого труда начался в конце 1960-х и начале 1970-х годов в текстильной промышленности и микроэлектронике. Компании начали раздавать заказы на производство компонентов другим производителям и организовывать все производство целиком в других странах. Прежде объединенные производственные процессы дробились, разделялись и переносились в страны «третьего мира», особенно в Латинскую Америку и Юго-восточную Азию, где правящие диктатуры поддерживали условия дешевого труда. Компоненты определенного круга товаров, от компьютеров до автомобилей, производились и собирались в целом ряде стран. Промышленные процессы, прежде осуществлявшиеся на одном заводе, теперь рассеивались по всему миру.

То, что началось как ряд мер по снижению цен в различных отраслях промышленности, стало быстро превращаться в новую систему производства. Основные факторы, которые сделали это возможным, были связаны с резким снижением издержек на транспорт и на средства связи. Например, с 1930 по 1990 годы средний доход на одну милю в авиатранспорте упал с 68 до 11 центов США (в долларах США 1990 года). Цена трехминутного телефонного разговора между Нью-Йорком и Лондоном снизилась с 244,65 до 3,32 доллара США. С 1960 по 1990 годы цена единицы вычислительной способности упала на 99 процентов. Себестоимость единицы места морской перевозки упала на 70 процентов в реальном выражении с начала 1980-х до 1996 года.

Многие статистические данные указывают на огромные изменения в структуре мирового капитализма, произошедшие за последние два десятилетия. Необходимо привести некоторые из них, хотя бы только для того, чтобы опровергнуть нелепые утверждения радикалов, согласно которым ничего не изменилось со времени 1913 года. Несомненно, правда, что отношение экспорта к ВВП и оттока финансовых средств к ВВП периода до Первой мировой войны для ведущих капиталистических стран сравним с теми же показателями сегодня. Однако простое фокусирование на этих данных как критерии глобальной интеграции игнорирует качественные изменения, произошедшие в результате развития системы прямых иностранных инвестиций и складывания мультинациональных и транснациональных корпораций.

В прошлом глобальная интеграция принимала форму коммерческих операций между независимыми участниками либо в сфере торговли, либо в сфере инвестиций. Это была сделка рыночного характера. Сегодня глобальная интеграция экономических процессов все в большей мере происходит в рамках отдельных корпораций, действующих в качестве целостных международных структур. Важность последних выражается в растущем значении прямых иностранных инвестиций (ПИИ) — строительстве новых фабрик и промышленных заводов транснациональными корпорациями.

В 1996 году мировой капитал ПИИ оценивался в 3200 млрд долларов США, увеличившись в два раза в течение предшествующего десятилетия. С 1991 по 1996 годы потоки ПИИ увеличивались ежегодно на 12 процентов, в то время как экспорт возрастал на 7 процентов ежегодно. В 1995 году 280 тысяч филиалов транснациональных корпораций совершили продаж на 7000 млрд долларов, превзойдя мировой экспорт товаров и услуг на 20 процентов. Согласно данным Мирового банка, доля филиалов мультинациональных компаний в мировом продукте возросла с 4,5 процента в 1970 году до 7,5 процента в 1995 году, в то время как их доля в промышленном продукте увеличилась с 12 процентов в 1977 году до 18 процентов в 1992 году. В начале 1990-х годов применительно к Соединенным Штатам импорт, осуществляющийся внутри отдельных фирм, составил более 40 процентов от общего объема импорта. Примерно 70 процентов мировых платежей по доходам от продажи патентов, лицензий и технического опыта приходилось на операции между фирмами и их дочерними иностранными филиалами.

Другим ключевым компонентом глобальной интеграции является возникновение глобального финансового рынка. Согласно данным Банка международных расчетов (БМР), средний годовой отток финансовых средств в форме портфельных инвестиций составлял в 1975-1980 годы 2,48 млрд долларов. В 1980-1984 годы он вырос до 8,36 млрд долларов, в 1985-1989 годы — до 35,6 млрд долларов, а в 1990-1991 годах достиг 214,6 млрд долларов. Экспоненциальное увеличение потоков мирового капитала означало, что мировые рынки капитала больше не являются совокупностью взаимосвязанных национальных рынков, а во все большей степени становятся единым мировым экономическим объектом.

С 1985 года объем сделок с иностранной валютой и международными ценными бумагами вырос в десять раз. Согласно БМР, в среднем за один день из рук в руки переходят валютные суммы стоимостью 1,5 трлн долларов. Эти международные потоки противодействуют финансовой мощи центральных банков. В 1983 году пять ведущих центральных банков обладали резервами иностранной валюты в размере 139 млрд долларов при ежедневном обороте в 39 млрд долларов. Однако всего три года спустя эти два показателя стали примерно равны. В 1992 году их отношение перевернулось: резервы центральных банков составляли 278 млрд долларов, тогда как ежедневный обмен составлял в среднем 623 млрд долларов США. С тех пор размеры ежедневных сделок по обмену иностранной валюты выросли более чем в два раза.

Глобализация производства является не просто увеличением международной экономической активности. Она представляет собой качественное изменение в структуре мирового капиталистического хозяйства. Капитал, как объяснял Маркс, существует в трех формах: денежный капитал, производительный капитал и товарный капитал. Самовозрастание капитала происходит посредством последовательного превращения капитала в каждую из этих трех форм.

Денежный капитал используется для покупки производительного капитала (машин и сырья) и рабочей силы, соединяемых в процессе производства. Произведенные товары затем продаются, и денежный капитал возобновляет процесс своего роста.

Во всех трех превращениях — от денежного капитала к производительному и от последнего — к товарному капиталу (и обратно к денежному) — мы имеем дело с качественными изменениями. Однако только в одном из них происходит количественное изменение: а именно, при превращении производительного капитала в товарный капитал. В этот момент происходит увеличение стоимости капитала, источником которого является прибавочная стоимость, выжатая из использования рабочей силы рабочего класса в процессе производства.

Историю капиталистического производства можно рассматривать как последовательную интернационализацию или глобализацию всех этих трех форм капитала. Рост международной торговли в XIX веке и прежде всего продаж на мировом рынке товаров, произведенных капиталистическими фирмами и заводами, привел к интернационализации товарного капитала. Развитие международных инвестиций и возникновение международной банковской системы в последний период XIX века дало интернационализацию капитала в денежной форме. Однако даже когда произошли эти огромные изменения, капитал в производительной форме оставался в границах национального государства.

Сырье покупалось на мировых рынках, товары продавались в международном масштабе, инвестиции капитала также осуществлялись в международном масштабе. Однако производительный капитал не был глобально мобильным.

Одним из самых ясных выражений этого факта являются массовые перемещения рабочей силы, например, массовая миграция в Соединенные Штаты в начальный период двадцатого века и миграция в Австралию после Второй мировой войны.

Производительный капитал, привязанный к национальной почве, должен искать рабочую силу на месте своего нахождения. Теперь же производительный капитал способен передвигаться по всему миру, чтобы минимизировать свою ценовую структуру. Разумеется, это вовлекает в процесс производства все более дешевую рабочую силу. По отношению к каждому отдельному капиталу вопрос не просто в том, сколько прибавочной стоимости будет выжато, а в том, в какой степени данный капитал снизит издержки относительно своих конкурентов для того, чтобы увеличить собственную долю в общей массе прибавочной стоимости, произведенной капиталом в целом. Поэтому многие другие факторы помимо относительной дешевизны рабочей силы определяют, где разместится производительный капитал.

Более того, изменения в технологии и средствах связи означают, что производственные процессы, которые когда-то были соединены в единое целое, могут быть сегодня разобщенными, — чтобы снизить издержки. Другими словами, сегодня имеет место еще более специализированное международное разделение труда. Если в прошлом отделы планирования и проектирования должны были располагаться как можно ближе к местам производства, то сегодня они могут находиться на других континентах. Благодаря методам компьютерного проектирования и высокоскоростным средствам связи они функционируют так, как если бы они находились в соседних зданиях.

В прошлом сферой активности производительного капитала являлись границы отдельного национального государства. Сырье и рабочую силу, а также машины можно было купить за границей, а произведенные товары можно было продавать в международном масштабе, однако процесс извлечения прибавочной стоимости осуществлялся в границах данного национального государства. Этого больше нет. Прибавочная стоимость извлекается производительным капиталом в мировом масштабе.

Это качественное изменение имеет поистине громадное политическое значение, которое можно отметить здесь лишь в общих чертах. Прежде всего последствием стал полный крах перспектив национального реформизма, согласно которым в рамках капитализма может быть гарантировано социальное положение рабочего класса.

На самом фундаментальном уровне политика реформизма — программы социал-демократических партий и профсоюзов — всегда заключалась в использовании политического давления на капитал через посредство национального государства. Это давление обеспечивало уступки, финансировавшиеся, в конечном счете, из прибавочной стоимости, выжатой капиталом в рамках данного государства. То есть реформистская политика основывалась на относительной неподвижности производительного капитала. Она стремилась использовать силу национального государства для установления налога на капитал. Сегодня эти условия прекратили свое существование. И это не просто вопрос оттока капитала за границу в страны с дешевой рабочей силой. Теперь капитал может передвигаться из одного региона страны в другой, из одного государства в другое в соответствии с ценовыми преимуществами каждой области. Например, основным источником давления на систему социального обеспечения в Европе являются не страны с более дешевой рабочей силой в Азии, а Соединенные Штаты, внутри же самой Европы — Великобритания.

Глобализация финансового капитала означает, что каждый отдельный капитал, даже если его индивидуальные действия ограничены рамками данного национального рынка, находится под давлением необходимости заполучить норму прибыли соответственно международным стандартам. Компании, которые не поступают подобным образом, обнаруживают, что мобильные в масштабах всего мира капиталы держателей акций выводятся из их акционерного капитала — снижая их цену на рынке и увеличивая цену нового капитала — или что кредитные рейтинговые агентства понижают им рейтинг, поднимая ставку процента, по которой они могут получить заем. Другими словами, существование транснациональных рынков денег и капиталов является в некотором роде даже более решающим фактором в деле разрушения национальных уз капитала и следующего за ним краха реформистской политики, чем само глобализированное производство.

Все классовые общества основываются на выжимании прибавочного труда. В капиталистическом обществе этот процесс происходит посредством договора о заработной плате. Рабочий продает рабочую силу, свою способность к труду, капиталисту. Капиталист, как всякий другой товаровладелец, имеет право потребить приобретенный им товар и воспользоваться его потребительной стоимостью. Потребление способности к труду происходит в производственном процессе. Потребительная стоимость рабочей силы заключается в том, что она является источником прибавочной стоимости.

Рабочий воспроизводит стоимость своей рабочей силы в течение некоторой части рабочего дня. Стоимость продукта труда, произведенного в течение остальной части рабочего дня, достается капиталисту. Общая масса прибавочной стоимости обусловливается двумя факторами: числом эксплуатируемых рабочих и отношением оплаченной и неоплаченной части рабочего дня. Ясно, что чем больше рабочих используется при данном уровне эксплуатации, тем больше прибавочной стоимости будет накоплено. Чем короче время, используемое рабочим для воспроизводства стоимости своей рабочей силы и чем больше часть рабочего дня, которая остается неоплаченной, тем будет больше масса извлеченной из процесса труда прибавочной стоимости.

Теперь позвольте нам рассмотреть влияние технологического прогресса. Он увеличивает производительность труда, позволяя производить больше в течение данного времени или то же самое количество товаров за более короткое время, приводя к увеличению материального богатства и закладывая основу для прогресса общества в целом. Однако развитие производительности труда посредством технологических улучшений оказывает противоречивое воздействие. В той степени, в какой технологический прогресс снижает число занятых рабочих, масса прибавочной стоимости снижается, а норма прибыли падает. С другой стороны, в той степени, в какой количество прибавочной стоимости, извлеченной из каждого рабочего, который остался занятым в производственном процессе, увеличивается, общая масса прибавочной стоимости будет расти, увеличивая таким образом норму прибыли.

Этот противоречивый процесс является источником конфликта между теми, кто требует регулирования капиталистического хозяйства на том основании, что новые технологии разрушают рабочие места и будут вести к кризису, и теми, кто утверждает, что технологические улучшения являются главной движущей силой капиталистического развития и что хотя они привели к большой буре в прошлом, за ними всегда следует капиталистический рост.

Решающий вопрос заключается не в воздействии технологии как таковой, а в том, каково влияние роста общественной производительности труда на систему прибыли. Ввод новых технологий всегда разрушает прежние и устаревшие виды трудовой деятельности и профессии. Вопрос в том, происходит ли при этом возрастание массы прибавочной стоимости.

Забавное обсуждение:
Как инвестировать деньги

Мы публикуем стенограмму публичной беседы с участием директора департамента маркетинга ГМК «Норильский никель» Антона Берлина, директора по управлению активами компании «Московские Партнеры» Владимира Левченко и президента компании экспертного консультирования «НЕОКОН» Михаила Хазина, проведенной "Полит.ру" 19 декабря 2011 г. в Политехническом музее в рамках проекта "От первого лица". Модератор – журналист, ведущий ежедневной телепередачи «В фокусе» на РБК-ТВ Игорь Виттель.

Навеяло чтение ветки.

Те кто думают, что все в этом мире просто, как и те, кто думают, что все сложно - заблуждаются. Кто мнит себя постигшим глубины глубин - не прав. Кто пытается объять необъятное, докопаться до сути вещей, объяснить происходящее, упорядочить, разложить по полочкам, выявить взаимосвязи, предугадать последствия - тот обрек себя на вечное самоистязание с жестоким разочарованием в конце пути и перманентным непониманием/осуждением со стороны подавляющего большинства окружающих.

Кто пытается объять необъятное, докопаться до сути вещей, объяснить происходящее, упорядочить, разложить по полочкам, выявить взаимосвязи, предугадать последствия - тот ...

всего лишь хочет заглянуть на шаг дальше, на метр глубже, чем тот уровень знаний, который имеется.
И поэтому, заглянув чуть дальше (а не "постигнув глубины глубин"), получает не "вечное самоистязание с жестоким разочарованием в конце пути и перманентным непониманием/осуждением со стороны подавляющего большинства окружающих", а удовлетворение от результата.